На грани ночи

Кэйдин Мартин

— Десять минут, и всё будет о'кей. Вообще-то эта штука срабатывает за шестьдесят секунд. После чего по меньшей мере два-три часа они будут лежать без сознания.

Долго ждать не стали. И всё же выламывать дверь не решились. Другое дело — иллюминатор…

Открыть его извне они не могли, да и не пытались. Армейские специалисты принялись за дело. За пятнадцать минут с помощью ультразвуковой дрели они аккуратно вынули стекло из иллюминатора — путь в каюту номер двенадцать был свободен. Джессу Бакхорну и в голову не пришло минировать иллюминатор. Это казалось ему излишним. Он только закрепил его винтами изнутри.

К тому же, даже если убрать толстое стекло, сквозь такое маленькое отверстие не смог бы пролезть ни один человек.

Но десятилетний мальчик смог протиснуться внутрь. Это был доставленный на корабль сын местного агента ФБР. Внутри каюты он прежде всего включил свет. Армейский специалист-подрывник внимательно осмотрел дверь сквозь иллюминатор.

— Сынок, придвинь-ка вон ту табуретку к дверям… Хорошо. Теперь видишь вон ту изоляционную ленту?.. Правильно. Обыкновенная лента. Только не торопись. Отмотай эту ленту… Так, а теперь возьми концы проводов в другую руку. Понимаешь они не должны касаться металла… Хорошо. Положи их на стол. А теперь видишь провода вон там внизу? Сделай с ними то же самое… Вот так. Вытри руки и подожди. Не торопись. Хорошо, сынок…

Джесс и Мэй Бакхорн оставались без сознания ещё три часа после того, как дверь в каюту номер двенадцать была распахнута настежь.

Специалист осмотрел взрывчатку.

— Пластиковый заряд, — сразу узнал он.

Двоих из банды они схватили.

Но последняя бомба ещё не была найдена.

16

Все услыхали вой сирены.

— Хуанита, ты, пожалуй, притормози, — сказал Альберто.

Темноволосая девушка, которая сидела за рулем, кивнула, сбрасывая газ и поворачивая свой «фольксваген» к обочине дороги. Молодая пара на заднем сиденье вытаращила глаза на полицейскую машину.

Альберто обратился к ним.

— Манк, ты имеешь какое-то представление, почему они нас останавливают?

Манк кивнул головой.

— Конечно. Закон на их стороне, а не на нашей. Этого вполне достаточно, парень. А ты, крошка, не вздумай отвечать, когда о чём-то будут спрашивать, — приказал он своей подруге, — Поняла?

От взгляда Хуаниты не ускользнуло, как Альберто ногой запихнул кучу измятой одежды под сиденье. И она вздохнула с облегчением. Ведь Альберто решил подыгрывать Манку и его идиотской подружке. Придется и ей сыграть свою роль. Один полисмен — это дорожная инспекция, заметила она, — уже вышел из машины и, не торопясь, направлялся к ним.

Тони («Даже не вспоминай об этом имени! — мысленно выругала она себя. — Альберто!»)… Альберто снова взял в руки гитару. Измятая одежда лежала под сиденьем. Он не станет шарить под сиденьем, если только всё будет в порядке. В этих лохмотьях у него был спрятан обрез полуавтоматической винтовки, и он очень ловко умел стрелять из этого оружия. Ей, конечно, начхать на то, сколько легавых он нашпигует свинцом, но больше она не хочет насилия. Она обеими руками вцепилась в руль и вперила взгляд перед собой.

«Хуанита Алеман. Это твое имя, — предостерегла она сама себя. — Не забывай. Ты мексиканка. Мексиканка. Когда заговоришь, они должны услышать твой акцент. И ты должна убедиться, что они услышали его. Улыбайся, девочка. Улыбайся, показывай им свои зубки и ни в коем случае не дай

им догадаться, что ты красивая черномазая девчонка с двумя колледжами за спиной, напичкана дьявольским образованием так, что те два белых оболтуса даже представить себе не в состоянии. Ибо если бы они догадались… — Она искоса взглянула на Тони… — Альберто, ты, дурёха! Альберто». Хоть сотню лет таращься на него, ни за что не скажешь, что на голове у этого парня парик. Она сама подбирала и подгадала так, чтобы в этом парике он был похож на того, кого строил из себя. Исполнитель народных песен, выглядел он ни добрым, ни плохим, но живым, непринуждённым и весёлым. Он всё же немного играл на гитаре, а больше от него ничего и не требовалось. Парик сидел на нем безупречно, к тому же он не брился целую неделю, и ещё эти шутовские очки на носу…

Это был у них единственный способ прорваться сквозь полицейские кордоны, выставленные повсюду. Когда они узнали про Джесса и Мэй, её всю пронзило холодом до самых костей. Но Тони всегда высмеивал мысль о бегстве из Штатов на каком-то судне. Безразлично, сколько вы заплатите капитану, предостерегал он, этот сукин сын будет рассчитывать, что от правительства он получит больше и ещё в герои вылезет.

Но просто так взять и отправиться в дорогу они не могли: повсюду были их фотографии, и абсолютно все выслеживали их.

Тони Мальони и Лесли Холл исчезли. У них хватило денег, чтобы приобрести всё необходимое. Лесли выходила одна вечерами, и никто не мог её узнать. Она напяливала на себя лишнюю одежду, до тех пор, пока её фигура не становилась полной, а сама она приобретала вид одетой без вкуса, отвратительной бабы. Она не гримировалась, только лохматила себе волосы и носила башмаки без каблуков, в которых неуклюже ковыляла. Она растворилась в Уоттсе — негритянском районе Лос-Анджелеса. А там можно добыть что угодно — были бы деньги.

Итак, они приобрели себе водительские права на имена Альберто Хименеса и Хуаниты Алеман. Тони свободно разговаривал по-испански. Они стали американцами мексиканского происхождения. Тони играл на гитаре, и они составили вдвоём довольно пристойный дуэт. Они выбросили свою старую одежду и одевались теперь соответственно тем ролям, которые играли.

В Розуэлле, штат Нью-Мексико, готовилось большое событие. Исполнители народных песен и рок-музыки. Они раздобыли несколько печатных бланков. Десять минут за печатной машинкой, и Лесли изготовила вполне правдоподобное приглашение выступить с песнями на фестивале музыки в Нью-Мексико.

Следующей проблемой было — как ехать?

Они кое с кем переговорили, и к вечеру к ним явился гость. Так они познакомились с Манком, который «фольксвагеном» собирался ехать со своей девушкой из Лос-Анджелеса во Флориду. Это было очень кстати. Манк и его как там её зовут предоставляют колеса, они оплачивают горючее, а питание общее…

И вот теперь этот трижды проклятый фараон барабанит по дверцам, предлагая им выйти!

Тони сел за руль. Лесли всё ещё чувствовала себя совершенно обессиленной после двадцатиминутного допроса, которому подверг их дорожный патруль. Манк сыграл свою роль, как было условлено, а его девушка светила глазами на полисмена в безумной улыбке, так и не произнеся за всё время ни слова. Полисмен приказал: