На карте не значится
Шрифт:
Смуров был поражен.
– А вы его хорошо знаете?
– спросил он.
– Мне ли его не знать, когда это мой приемный сын. Он вырос в моей семье, никогда не разлучался со мной, никогда не был в Киеве и с первых дней войны - он мой неразлучный помощник. Где он сейчас?! Он должен быть у вас?1
Смуров, выслушав Шерстнева, вдруг ухватился за голову.
– Подождите здесь!
– крикнул он и бросился вон.
Вскоре Смуров вернулся к бараку в сопровождении нескольких человек.
– Товарищ Данилов, - тихо позвал он.
– Я здесь.
– Срочно пригласите ко мне Анисимова, Виндушку и Будревича.
– Хорошо. Понятно.
Все вошли в кладовую.
– Садитесь!-пригласил Смуров.
– Андрей!
– бросился к Борщенко Шерстнев.
– Я уже начал за тебя волноваться,
– И не напрасно, Василий Иванович. Вот видите!
– Борщенко поставил в угол кирку, которую держал в руке.
– Если бы я случайно не оглянулся, то уже лежал бы с проломленной головой. А если бы не появился при этом товарищ Смуров, вот этой тройке пришлось бы, вероятно, попасть в лазарет!
Митрофанов, Медведев и Глебов сидели опустив головы.
– Это, товарищ Смуров, похоже на самосуд!
– строго сказал Шерстнев.
– Стало быть, если бы я не поторопился к вам, был бы убит честный коммунист руками таких же коммунистов. Разве можно в подобных случаях действовать без допроса обвиняемого, без тщательной проверки фактов? А в данном случае - без разговора со мной? И как можно было ожидать такое от вас - от авторитетного руководителя подпольного комитета коммунистов!.. Это поразительно!
Смуров виновато молчал. Возможно, Шерстнев и дальше продолжал бы выражать свое возмущение, если бы не заговорил Борщенко:
– Отложите этот разговор, Василий Иванович, на потом. У меня, как вам известно, есть более важное дело.
ДИРЕКТИВЫ КОМИТЕТА
В кладовую вошли вызванные Смуровым члены комитета. Шерстнев замолчал, нервно подергивая себя за седые усы.
Смуров снова переставил бочку из угла на середину,
– Занимайте, товарищи, места и знакомьтесь: Василия Ивановича Шерстнева вы уже знаете, а это - его первый помощник и приемный сын, член партии товарищ Борщенко…
Вновь пришедшие с недоумением переглянулись. Смуров продолжал:
– Мы допустили грубую ошибку, и товарищ Борщенко был на волосок от гибели…
– Что прошло, то прошло, - холодно сказал Борщенко.
– Сейчас важнее поговорить о другом. Шакун знает о подготовке восстания, о комитете и о том, что его возглавляет Смуров.
Слова Борщенко произвели впечатление взрыва. Все застыли, пораженные известием.
– Расскажите подробнее, - попросил Смуров.
Борщенко рассказал историю своего «перевоплощения» во власовца и подробно передал разговор с Ша-куном.
Установилось тягостное молчание.
– Что будем делать?
– спросил Смуров.
– Вопрос серьезный.
– Шакуна надо было уничтожить уже давно!-сказал Медведев.
– А теперь придется сделать это с опозданием.
– Нельзя откладывать больше!
– добавил Анисимов.
– По этому предложению вряд ли будут возражения?- Смуров посмотрел на Шерстнева.
– А я как раз и возражаю, - отозвался Шерстнев.
Все повернулись к нему, недоумевая. Он объяснил:
– Раздавить такую гадину, как Шакун, - изменника Родины и палача советских людей, - святое дело. Но в данном случае это рано. Мы обязаны узнать, как полно осведомлен он о наших делах, что и когда гестаповцы собираются предпринять против нас и кто предатель. Это нам надо знать! Это слишком важно… От этого будут зависеть наши действия. Как же не воспользоваться такой возможностью?.. Мы были бы идиотами и простофилями…
– О какой возможности вы говорите?
– спросил Митрофанов.
– Неужели непонятно?.. Эта возможность - Андрей Васильевич Борщенко!
Борщенко запротестовал:
– Нет, Василий Иванович! Меня сегодня уже чуть не убили свои же товарищи. А что будет, если я надену форму охранника? Да мне обязательно проломят череп, как предателю!
– Выяснить это должен ты, Андрей!-твердо сказал Шерстнев.
– Придется тебе и дальше понести свою тяжелую ношу - личину врага. Это необходимо во имя жизни товарищей…
Борщенко опустил голову.
– Ну как, товарищ Борщенко? Согласен?..
– спросил Смуров.
Борщенко медленно встал.
– Слова Василия Ивановича для меня - закон. Я согласен. Хотя боюсь: справлюсь ли я с такой ролью. Тяжкая она очень…
– Справишься, Андрей, - убежденно сказал Шерстнев.- Следи только, чтобы не прорвалась горячность. Предлагаю сейчас посоветоваться и наметить для Андрея линию поведения.
Смуров оживился и повел заседание в обычном для него деловом духе. Когда с вопросом о Шакуне было покончено, Смуров сказал:
– Есть еще одна большая задача для вас, Борщенко. Надо добиться разговора с помощником лаверфюрера по строительству - майором Клюгхейтером. Он может нам помочь. Вам придется поговорить с ним от имени комитета… Как вы смотрите, товарищи?
– Разговаривать с Клюгхейтером надо нашему комитету!
– убежденно подтвердил Митрофанов.
– Западные товарищи с этим не хотят торопиться. Поручим Борщенко…
Борщенко перестал возражать и угрюмо выслушал указания комитета относительно разговора с Клюгхейтером.
– Теперь у меня есть вопрос к вам, товарищ Смуров,- заявил Шерстнев.
– Как вы думаете, почему задержали Рынина? Его судьба меня очень беспокоит.
– Трудно ответить на ваш вопрос, Василий Иванович. Кто он по специальности?
– Он - ученый.
– А конкретнее?
– Строитель. Эта сторона его специальности имеет секреты…
– А еще конкретнее можете что-либо сказать?
Шерстнев замялся. Потом добавил:
– Он специалист по подземным сооружениям.
– Больше не продолжайте, Василий Иванович. Все ясно. Немцы могли узнать об этой его специальности?