На краю бездны
Шрифт:
Негр сидел в средней, его не приковали наручниками к стулу, потому что в этом не было нужды, у него даже не отняли очки, хотя по правилам должны были это сделать. Он не ерзал на стуле, не изучал камеру – я какое-то время смотрел на него через прозрачную стену. Он просто сидел и ждал…
– Принес…
Я обернулся. Мантино стоял рядом, протягивая мне большую коробку, в которой должна была находиться продукция близлежащей пиццерии.
Протягивая мне коробку, Мантино понимающе ухмыльнулся.
– Старый трюк. Не думаю, что он на него купится.
Я взял коробку, вместе с ней вошел
Улыбнувшись, я поставил коробку на стол и открыл ее. Пицца была уже разрезана на восемь аккуратных частей, от нее исходил аромат грибов и специй. Еще горячая…
– Угощайся… – сказал я, сев на стул напротив.
Негр посмотрел на меня, усмехнулся, но к пицце не притронулся. Глупо было бы ждать обратное.
– Как знаешь.
Я взял кусок пиццы и откусил от него. В Санкт-Петербурге тоже есть пиццерии, но они считаются заведениями более высокого пошиба, чем здесь, и пиццу там готовят не коробочную на вынос, а настоящую, на дровяной печи. Но и эта – хороша, испортить пиццу почти невозможно, если только не остудить.
Вкусно, в общем.
– Тебе нужен телефонный звонок? – спросил я, вытирая пальцы салфеткой.
Негр снова посмотрел на меня.
– Да, сэр.
– Хорошо. – Я достал мобильный телефон и положил перед ним. – Один звонок за мой счет в обмен на ответ на один мой вопрос. Как твое имя? Мне без разницы, можешь назвать любое, хоть вымышленное.
– Дункан, сэр. Мое имя – Дункан.
– Хорошо, Дункан. Звони.
Дункан покосился на лежащий перед ним аппарат, в то время как я взялся за второй кусок пиццы.
– Тайна переговоров соблюдается? – спросил он.
– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил я.
Телефон остался лежать на столе.
– Дункан, ты можешь съесть всю оставшуюся пиццу и при этом не ответить ни на один мой вопрос, – сказал я. – Что тебе мешает это сделать? Это всего лишь пицца. Я голоден и решил подкрепиться. А ты что – не голоден?
Помедлив, Дункан все-таки взял кусок и себе, потом еще один. Пока я не торопясь доедал второй, он съел три, видимо, и в самом деле проголодался.
– Думаю, остатки стоит отослать твоему молчаливому напарнику, – сказал я, – ему тоже приходится несладко. Вы и в самом деле начали бы в нас стрелять? Или это была просто неудачная шутка?
Дункан мрачно посмотрел на меня.
– Парень, это не шутки. Я не знаю, кто ты и как здесь оказался, но это совсем не шутки, и вы можете сильно пожалеть о том, что сейчас делаете.
– Кто я? То имя, которое я назвал, – мое настоящее. Я направлен сюда правительством Российской Империи, чтобы предотвратить взрыв ядерного взрывного устройства у вас в стране. Это я и собираюсь сделать.
– Если ты и впрямь хочешь это сделать, парень, освободи меня и моих людей.
– Ты знаешь, куда тебя привезли? – снова вопросом на вопрос ответил я. – Это АТОГ. Антитеррористическая оперативная группа. Здесь собрались гражданские, которые, как только начинает припекать задницу, начинают громко орать и звать таких, как ты и я, чтобы их защитили. А потом они обвиняют нас во всех смертных грехах. Так?
Негр помедлил с ответом.
– Ты русский?
– Да.
– С флота?
– Да.
– Я тебе не верю.
Я достал паспорт, положил перед ним. На обложке гордо красовался двуглавый орел, тисненный золотом.
– Открой, посмотри.
– Пальцы жирные…
Я убрал паспорт обратно в карман.
– Я знаю правила. Какое бы дерьмо ни происходило – это наше дерьмо, и с ним должны разобраться мы сами. У нас – так же. Ты можешь сидеть здесь до скончания века, потому что PATRIOT Act теперь разрешает держать людей в камере сколь угодно долго, без предъявления обвинений, по одним лишь подозрениям. Только боюсь, что скончание века наступит быстрее, чем мы рассчитываем. И своим молчанием ты докажешь только одно – что ты полный, законченный идиот.
Я закрыл коробку с пиццей, взял ее под мышку.
– Счастливо оставаться. Надумаешь заговорить или захочешь еще пиццы – зови!
– Стой! – раздалось у меня за спиной, когда уже щелкнул электрозамок.
Я махнул рукой, чтобы закрыли снова, вернулся за стол.
– Поговорим?
– Поговорим, – спокойно сказал Дункан, – я майор армии САСШ. Спецподразделение.
– Какое именно?
– На данный момент приписан к штабной роте семьдесят пятого полка.
– Рейнджеры.
– Они самые.
– А остальные кто?
– Военные полицейские. Из моих здесь только Джим, остальных мы взяли в Форт-Драме, когда прибыли сюда.
– Почему вы прибыли к Михельсону? Вы понимаете, что совершенное вами – уголовно наказуемо?
– Бога ради… Эту работу нельзя делать в белых перчатках.
– Закон написан не для того, чтобы каждый толковал его по своему личному усмотрению, – сказал я, рассчитывая нащупать здесь болевую точку. И нащупал. Глаза негра сузились, он заговорил отрывисто и зло:
– Два года назад несколько моих парней в Мексике попали в засаду. Это произошло потому, что проклятое СРС не выполнило свою домашнюю работу. Знаешь, что с ними сделали? Жаркое. Берется бочка, туда сажают связанного человека и подливают дизельного топлива. Немного, чтобы горело кое-как. Потом еще и еще. Понял? Когда достаешь человека из такой бочки, то чаще всего остается только часть торса и голова, остальное превращается в уголь.
– Тогда послушай меня, сукин ты сын. Несколько лет назад я оказался в городе, который называется Бейрут. И который вы, на пару с проклятыми британцами, решили у нас отнять. Знаешь, как это бывает? Ползешь по коридору и чувствуешь что-то мягкое. Смотришь – рука. Тянешь ее на себя, она поддается и видишь, что здесь только одна рука, а больше ничего нет. Или дети. Аллахакбары проклятые убивали детей, им нравилось убивать детей, потому что те не могли оказать сопротивления. Они убивали детей, чтобы мы устрашились и больше никогда сюда не вернулись. А иногда и мы их убивали, потому что, когда обстрел начинается, там не разберешь, целые дома рушатся. Got it, mother fucker? [47]
47
Дословно: дошло, сукин сын?