На линии огня. Слепой с пистолетом
Шрифт:
Я только что докладывала ему. Весь маршрут от аэропорта охраняется. Снайперы полиции Чикаго на своих позициях. Охрана в отеле.
— Хорошо. А как с упреждением?
Двадцать три местных сумасшедших под колпаком. Вся полиция Чикаго подключена к работе.
— Где ближайшая больница?
— «Святая Вика». Дополнительные запасы крови группы Путешественника под рукой. То же при изменении маршрута.
— Это хорошо. Уоттс неплохо поработал.
Она оторвалась от бумаг:
— Мне казалось, что ты считаешь нашего бесстрашного лидера «язвой».
— А я и не говорю, что он не язва. Я говорю, что он хорошо поработал.
— Это заключение психологов, — заметила она, взмахнув тонкой папкой Бута, — выглядит как бульварный роман.
Он согласился:
— Оперативная команда психологов Секретной службы проанализировала все, что мы знаем о Буте — его голос, его привычки и пришла к гениальному заключению, что Бут может предпринять шаги, дабы причинить вред президенту.
Она пожала плечами.
— Эксперты, — заключила она слегка насмешливо.
— Итак, — мягко спросил он, — ты совершила большую ошибку?
Вопрос застал ее врасплох.
— А?
— В баре прошлой ночью ты сказала, что боишься совершить большую ошибку. Ну и как?
Она вздрогнула в замешательстве.
— Хорриган, на самом деле ничего не произошло..
— Точнее, что-то почти произошло. По мне, большая ошибка в том, что этого не случилось.
— Хорриган…
— Фрэнк.
— Фрэнк, — она подбирала слова, казалось, превозмогая боль, — все не так, как если б мы работали в маклерской конторе или рекламном агентстве и в том же духе. А в нашем с тобой деле, это… Братство, вот то…
— Братство? — переспросил он тихим изумленным голосом, хотя на самом деле был задет и даже немного раздосадован, — то, что почти произошло между нами называется «братством»?
Она вежливо покачала головой, волосы ее развевались с каждым креном самолета.
— Давай будем реалистами.
Он сузил глаза и посмотрел на нее оценивающим взглядом.
— Давай-ка попробуем проверить мои дедуктивные способности. Сохранились ли они в моем нынешнем лихорадочном состоянии… У тебя уже были отношения с агентом. Однажды. И они плохо кончились.
— Нет, — тревожно, но беззлобно, она то ли смеялась, то ли говорила. — В этом-то все и дело. Он не был агентом.
— А, гражданский. Он хотел, чтобы ты оставила свою опасную работу ради него, стала проще, забеременела, ну, в общем, как обычная девчонка.
— Что-то в этом духе.
— Поэтому он бросил тебя. Разбил твое сердце.
В карих глазах застыла боль.
— Точнее… я ушла от него.
— О?
Ее улыбка была самоотверженной, она отвела глаза.
— Я ушла от него, потому что не хотела бросать свою работу ради него, — она вздохнула. — Ты крутой детектив, Хорриган.
— Я знаю людей. За это…
— Тебе платят деньги, так? — она сглотнула и, глядя в никуда, или в свое прошлое, продолжила. — Это и вправду разбило мне сердце. Я работала… в полевом офисе Сент-Луиса. Казалось, что он понимает, чем я занята, что все в порядке…
— Кем он был?
— Страховой агент.
— Без комментариев.
Она снова усмехнулась и сказала:
— Я думала, что люблю его. Возможно, так оно и было, а возможно, и не было. Но через месяц он подарил мне обручальное кольцо, а я получила перевод. В Отдел охраны.
— В Вашингтон. А он не захотел поехать за тобой.
— Он не захотел поехать за мной. Он хотел, чтобы я оставила работу и осталась с ним.
Полуулыбка прочертила его лицо.
— Если бы ты была мужчиной, получившим перевод, а он женщиной, ему бы пришлось поехать за тобой.
— Наконец, у тебя получилось, Фрэнк.
— Что.
— Преуспеть с приемлемым сексуальным замечанием.
Они улыбнулись друг другу, они ощутили тепло, так нужное теперь Хорригану.
— Ты не могла оставить службу, — немного поддразнивая, заявил Хорриган.
— Почему?
— Тебе бы пришлось сдать свое оружие.
Ее смех был внезапным, точно ее замечание пронзило ее.
— Ну разве не глупа? Я люблю эту долбаную работу. Напряжение, адреналин в крови… Знание, что история делается на твоих глазах. Звучит хоккей, а?
— Нет, — искренне мягко ответил он. — Совсем нет.
Она откинулась на спинку сиденья, ее глаза устремились в темноту.
— Знаешь, когда я ухожу в отпуск, моя жизнь превращается в ничто… Вроде замедленной съемки, и я просто не могу выстоять в ней.
— Ну и почему в связи с этим…
— Что почему?
— Почему же я потенциально классифицирован как большая ошибка? — Он, совершенно очевидно, говорил ровно, без отрицательных эмоций. Так произносят диагноз. — Ты поклялась, что больше никогда не позволишь мужчине встать между тобой и тем, что ты любишь. А то, что ты любишь, есть твоя карьера.
— Ты прав, Фрэнк, — ответила она немного удивляясь, — это очень точно сказано. При нашей работе, как мы можем позволить друг другу и себе рисковать нашими отношениями? Я не могу позволить себе даже думать о том, что болит эта чертова голова, и только одиночество…
— Да, но карьера — это еще не все, что ты любишь.
— О чем ты?
Его тон был едким, когда он произнес:
— Ну, это очевидно: ты любишь меня тоже. И это пугает тебя.
Она смотрела на него с застывшей улыбкой, а затем медленно покачала головой и рассмеялась. Раскат грома оборвал ее смех.
— Я не уверена, что это называется любовью, Фрэнк… Животное влечение, может быть… Возбуждение, это без вопросов. Но любовь…
— А я бы оставил работу ради тебя.
— Ты что?