На пороге войны
Шрифт:
– Путь к этому одни. Следует ввести в центр слитка холодильник – элемент, отбирающий тепло. Этого можно достичь, если поместить в середину изложницы сердечник из стали того же самого состава, что и заливаемая в изложницу. Состав стали вы, таким образом, не измените, а на растворение сердечника затратите какое-то количество тепла. Я думаю, – продолжал изобретатель, – что можно было бы использовать в качестве холодильника стальной каркас из толстой проволоки и заполнять изложницу сталью так же, как строители заполняют бетонным растровом стальные каркасы. Вот идея предложения! Почему я обращаюсь именно к вам?
Когда же я замялся, он заявил:
– Я понимаю, что вам трудно сразу оценить его. – И как будто бы читая мои мысли, он продолжал: – Есть ведь много таких инженерных проектов, которые лежат на грани практической нецелесообразности. На бумаге вся просто и ясно, а когда дело доходит до практического использования, возникают трудности, приходится отказываться. Окончательный ответ может дать только опыт.
Говорил он тихо, спокойно и производил хорошее впечатление своей рассудительностью и объективностью.
– Что же вы конкретно от меня хотите? – спросил я. – Разрешения провести опыты по отливке крупных слитков по вашему методу?
Он улыбнулся и сказал:
– Собственно, никакого метода пока еще нет, есть только идея. Я буду с вамп совершенно откровенен. Я зарегистрирован как изобретатель в Наркомтяжпроме, там меня знают. Это легко проверить. У меня были и другие предложения. Одним словом, я живу только на то, что получаю за свои изобретения. Меня бы вполне устроило, если бы вы дали указание одному из заводов вашего главка – лучше всего Северному – поставить под моим наблюдением опыты по проверке метода. – Он опять улыбнулся и поправился: – Этой идеи. Во время проведения опытов я должен все же на что-то жить – одними идеями, к сожалению, даже изобретатель не может питаться. Вот если бы на время проведения опытов я был бы временно зачислен на заводе инженером и мне установили бы средний оклад – это меня вполне бы устроило.
Все это мне казалось разумным, а требования скромными. Я согласился и дал указание заводу на время проведения опытов зачислить его на завод.
Прошло несколько месяцев, и как-то, прибыв на этот завод, я увидел у подъезда заводоуправления легковую автомашину. Я знал заводские машины – эта была незнакомой. Кто же мог приехать на завод?
В машине находился шофер. Я подошел к нему и спросил, чья это машина. Он назвал фамилию.
– Но от какой организации?
– Это не от организации.
– Ну, а вы-то у кого работаете?
– Да я же сказал вам. – И он повторил фамилию владельца машины. – У него и работаю.
Фамилия показалось мне знакомой. И вдруг я вспомнил. Да ведь это же изобретатель. Я решил проверить, что же сталось с его изобретением.
Встретив директора завода, я напомнил ему, что несколько месяцев назад мы послали из главка распоряжение о временном зачислении инженера-изобретателя для проведения опытных отливок.
– Да, помню, было такое письмо. Я давал указание начальнику мартеновского цеха о его зачислении
Вызванный им начальник цеха сказал:
– Еще не приступили к опытам, да он и не торопит. Слишком уж скромен. Придет, спросит: «Ну, как, когда начнем экспериментировать?» А у нас, знаете, и своих дел много. Скажем: «Хорошо бы до будущей недели отложить». – «Ну, что же, давайте отложим, я на заводе не один год проработал, знаю, что значит цеховая жизнь. Я вас, товарищи, торопить не буду». – Вот обычная схема разговора с ним.
– Сколько же вы ему платите? – спросил я директора.
– Полторы тысячи в месяц.
В голове промелькнуло: на какие же деньги он мог машину приобрести и содержать шофера?
Несколько позже в разговоре с директором одного круппого завода я рассказал ему историю с этпм изобретением.
– А как его фамилия?
Я назвал.
– Ну, знаете, это следует расследовать. Он и у нас на заводе этот же метод проверяет и тоже не торопится с проведением экспериментов.
Когда, несколько позже, мы занялись проверкой, то оказалось, что изобретатель на ряде заводов «проверял» свою идею. А идея была простой – добиться зачисления на должность и затем не торопиться с опытами.
Теперь стало попятно, почему ему необходима была машина: он едва успевал объезжать заводы и собирать дань, пользуясь довернем людей. Ежемесячный заработок изобретателя значительно превышал самые высокие оклады.
Я вспомнил в связи с этим случаем плавильщика челябинского завода Карнаухова. Сколько рационализаторских предложений он внес! Сколько у него было изобретений! Вся технология производства ферровольфрама связана с его работой. Но он никогда о себе не упоминал и даже не заикался о каком-либо вознаграждении.
А этот человек, с манерами культурного человека, вкрадчиво-скромный – просто вредный хищник. Но как же я мог так опростоволоситься? Это мне хороший урок на будущее!
А это тоже очень важно
Постепенно у меня укреплялись связи с другими наркоматами, устанавливались личные контакты с работниками самых различных отраслей промышленности. И не мудрено. Заводы нашего главка были огромными, с самой разнообразной номенклатурой производства. На некоторых из них, помимо металлургических цехов, были машиностроительные и инструментальные.
У нас было сконцентрировано производство судовых цепей – тут мы были монополистами. Технология цепного производства была архаической – такой, как она сложилась во времена Петра Первого, когда он начал строить военный флот. Строительство военных и торговых судов увеличило потребность в цепях, но технология их производства оставалась прежней.
Я часто заставал у себя в приемной, когда был уже начальником главного управления, посетителей, довольно необычных для нас – капитанов кораблей. Отчаявшись, видимо, достать цепи через свои организации, они шли к нам – туда, где они изготовлялись. Мне приходилось выслушивать скорбные истории о том, как во время шторма судно сорвало с якорей и были потеряны цепи. Ну, а без цепей, как известно, судну не обойтись никак.