На родной земле
Шрифт:
– Прикажешь собираться, боярин? Светает уже, никак…
Сам Ратибор, похоже, уже приготовился выдвигаться – или даже на ночь не расстался ни с тяжелыми наплечниками, ни со шлемом.
– Пора уже, – кивнул я. – Строй гридей, как положено, да и двинем. Раньше дойдем – раньше и вернемся.
Солнце взошло даже раньше, чем мы покинули лагерь… но света почти не принесло. Скрюченные деревья вокруг уже давно лишились листьев, но росли так густо, что норовили поймать любой лучик, пытавшийся пробиться сквозь ветви. Но уже через полсотни шагов стало чуточку получше. Мы ночевали почти у самого берега – соваться к капищу в темноте не отважился даже я – но ближе к центральной части острова черные заросли расступились.
Здесь деревья стали еще уродливее. Извилистые, похожие на покрытых гарью змей стволы уже даже не пытались тянуться ввысь и вместо этого стелились по земле, словно спеша отползти подальше от чего-то, а потом и вовсе исчезли. А следом за нами пропала и трава. Будто бы даже растительность прогоняла отсюда неведомая сила.
И исходила она от самого сердца Залита-острова.
Капища.
– Вот уж поганое место, боярин, – прошептал Ратибор. – Всякое я видал на своем веку, но такого…
Плоский, как блин, почти идеальный круг в несколько десятков шагов диаметром покрывал песок. Но не обычный, а грязновато-серый, больше похожий на пепел. Он расходился под ногами, норовя ухватить сапог и будто не желая подпускать нас к хозяину этого места.
Деревянный идол оказался не таким уж и большим – с избу, в полтора-два моих роста высотой – но из-за стати и отсутствия какого-либо окружения казался гигантским. Когда-то давно могучая плечистая фигура была вырезана из цельного куска дерева – я так и не смог разглядеть никаких щелей. Руевит оказался именно таким, как описывали Мстислав в Лютом – семиликим чудовищем в огромном островерхом шлеме с семью мечами на поясе и восьмым – в правой руке. В левой, прижатой к туловищу, склафский бог войны вместо привычного щита держал копье, словно намекая, что оберегать ему некого и незачем – он умел лишь нести смерть. И лицо, и тело, и оружие идола высекались грубо, наспех, будто бы резчик спешил поскорее закончить работу и убраться подальше. Но это только добавляло Руевиту грозной внушительности, которую не стерли ни время, ни вода, ни ветер. За долгие годы забытый и покинутый бог почернел и растрескался, но все еще выглядел так, словно вот-вот собирался отправиться в бой.
– Ну и образина… – выдохнул один из гридей. – Ай! Что за напасть?!
Парень споткнулся и чуть не свалился, а через несколько мгновений вытянул из песка то, за что зацепился ногой – полусгнивший кусок ткани. Еще несколько таких же ошметков я разглядел по обеим сторонам от идола и за его спиной.
– Шатер здесь стоял, – догадался Ратибор. – Руевит – ратный бог, воин, оттого и не было у него другого святилища, кроме шатра походного… А теперь и того нет.
И нехорошо это. Если бы почитали, как раньше, может, и простил бы… А так быть беде. Но мгновение мне показалось, что глаза на всех семи лицах Руевита задвигались и посмотрели прямо на меня. Я зажмурился и тряхнул головой, отгоняя наваждение. Мертвое дерево нам не страшно… а вот сам бог уже наверняка смекнул, зачем мы здесь.
Меч Руевита – тот, который он держал в руке – заканчивался неровным обломком, из которого торчало что-то крохотное и блестящее. Я шагнул вперед и протянул руку.
– Обожди, боярин!
Ратибор вдруг грубо оттолкнул меня в сторону и, поднявшись на носках сапог, выдернул из щели в дереве кусок металла примерно с мою ладонь длиной. Я не успел коснуться его и кончиком пальца, чтобы прочитать системное сообщение, но узнал и без того. Еще один осколок «Светоча» – острие – было почти у меня в руках.
– У меня целее будет. – Ратибор нахмурился и, закрывшись от меня бронированным плечом, убрал драгоценную находку куда-то под пояс. – Сам князю отнесу – мне и ответ держать!
Вот это номер… Неужели йотунова железка так быстро вправила воеводе мозги. Или он с самого начала не собирался доверять ее мне? Ничего подобного я, разумеется не предвидел… но не отбирать же осколок силой. Потом. Никуда не денется, а пока пусть…
Прямо над ухом вдруг скрипнуло так, что я едва не оглох.
– Жива-матушка… Ожил, проклятый!
Гридень – тот самый, который зацепился за остатки шатра – шагнул назад, бестолково пытаясь нащупать висевшие на поясе ножны. Следом за ним попятились и остальные. А я просто стоял и смотрел, как гигантская фигура за спиной Ратибора медленно поднимает обломанный деревянный меч.
Глава 48
Оружие Руевита опустилось на латный наплечник и разлетелось в щепки. Только броня и спасла Ратибора от неминуемой смерти. Он охнул и повалился на землю, а внезапно оживший Руевит вскинул вторую руку. Деревянное копье проткнуло стоявшего поблизости гридня насквозь. И только когда его окровавленное острие вышло у парня между лопаток, к нам вернулась способность двигаться. Я без лишних раздумий размахнулся и вогнал Гунгнир Руевиту прямо в лоб — прямо под общий для всех семи лиц шлем. Волшебное копье вонзилось в дерево чуть ли не по середину, но чудовище будто бы и не почувствовало удара, в который я ухнул половину внутреннего резерва.
Все четырнадцать глаз идола одновременно вспыхнули алым огнем, и он двинулся на меня, на ходу, срывая с пояса еще один меч.
Как такое вообще возможно?! Оружие Руевита — часть его тела! Это же просто один большой кусок дерева!
Оживший бог в принципе не мог двигаться, сгибая суставы — но все же двигался. При каждом шаге от него отлетала целая куча щепок, но он переставлял сапожищи и пер вперед, затаптывая замешкавшихся гридей. Ратибор каким-то чудом вывернулся из-под гигантской стопы, поморщился, перехватил булаву левой рукой и с размаху опустил ее туда, где у Руевита должно было быть колено.
Бесполезно. Засохшее дерево застонало под стальными шипами, но идол даже не покачнулся – и тут же ударил в ответ. Ратибор кое-как отвел выпад в сторону, но копье нашло другую жертву. Проткнув еще одного гридня, Руевит подбросил его в воздух на три моих роста и, снова поймав острием, обрушил на землю. Тот сразу же перестал кричать – зато остальные заорали хором, разбегаясь в разные стороны.
– Стой! — заорал Ратибор. — Куда, сучьи дети?!
Но на этот раз не сработал даже авторитет воеводы. Гриди без страха пошли бы за ним в бой хоть против стотысячной армии булгар, но сейчас дрогнули. Их оружие не могло причинить и малейшего вреда ожившему деревянному богу, и он продолжал убивать. И самым страшным были даже не его пылающие демоническим огнем глаза и нечеловеческая сила, а то, что Руевит проделывал все это в абсолютном молчании. Его Убийственно точные движения сопровождал только зловещий деревянный скрип.
Когда Руевита копье нашло еще одну жертву, Ратибор взмахнул булавой и переломил древко почти у самого кулачища идола, но тот тут же рванул с пояса еще один меч и, похоже, стал только опаснее. Разгневанный и молчаливый бог отшвырнул закованного в латы воеводу, как игрушку, и взмахнул обеими ручищами, насаживая на деревянные клинки двух гридей одновременно. Я вернул Гунгнир и, крутанувшись на месте, рубанул им, как топором. Заряженное острие ударило Руевита в запястье, и оно взорвалось щепками. Но тот будто и не заметил. Лишившись меча вместе с рукой, он просто принялся орудовать обрубком, как дубиной – и я едва увернулся от удара, который запросто расколол бы мне череп.