На руинах
Шрифт:
— А сегодня нельзя все закончить? А то я ведь завтра уезжаю.
— Сегодня? — заведующий сморщил лоб. — Сегодня мне скоро товар должны подвезти, я не смогу отлучиться. Разве только вы сами сходите в бухгалтерию и подпишите — тут не очень далеко, на Юлиуса Фучика.
Алексей тяжело вздохнул.
— Нет, это я, наверное, не найду — я пока вас тут искал, с меня семь потов сошло.
— Да не беда, Тайка вас проводит. Тая! — крикнул он в полный голос.
Она прибежала босиком — скинула у порога сапоги, чтобы не нанести внутрь грязи.
— Что Вадим Сергеевич? — лицо было виноватое — наверное, ожидала, что ей опять за что-то устроят разнос.
— Проводишь человека до бухгалтерии, покажешь куда идти, а то заблудится. Потом можешь идти домой — утром пораньше придешь и уберешь.
Без телогрейки, в стареньком, но ладно сидевшем на ней пальтишке и пуховом беретике она неожиданно оказалась очень хорошенькой и почему-то напомнила Алексею юную Досю с фотографии.
— Спасибо, что проводили, — ласково сказал он, прощаясь с ней у дверей бухгалтерии, — до свидания, идите отдыхать.
Но Тая отдыхать не пошла. Когда минут через сорок Алексей, покончив с делами, вышел на улицу, от стены дома отделилась маленькая фигурка и робко дотронулась до его рукава.
— Пойдемте, провожу.
— Тая! — удивленно воскликнул он. — Что вы здесь делаете? Я же сказал, чтобы домой шли.
— Проводить хочу — чтобы не заблудились.
Алексей взглянул на небо. Солнце спряталось за тусклой серой пеленой, моросило что-то непонятное — то ли мокрый снег, то ли дождь.
— Давайте, Тая, я лучше вас сам до дома доведу, а потом вы мне покажете дорогу, и я пойду. Вы далеко живете?
— Нет, близко.
Она жила в большом доме, построенном, судя по планировке, в сталинские времена. Алексей сам не мог понять, что на него нашло — прощаясь, он взял покрасневшую от холода маленькую натруженную руку и поднес к губам.
— До свидания, Таенька, и чтобы все у вас в жизни хорошо сложилось.
Ее вдруг начало трясти, и Алексей испугался — не надо было брать ее за руку, говорил же заведующий, что ей страшно, когда до нее дотрагиваются.
Неожиданно пальцы ее вцепились ему в рукав, потянули в подъезд.
— Пойдемте! Пойдемте!
— Куда? Зачем? — испугавшись и не решаясь ее оттолкнуть, он плелся следом за женщиной.
— У меня обед есть, я вас покормлю.
У нее была симпатичная однокомнатная квартирка — не очень большая, но очень чистая и со всеми удобствами. Усадив гостя за стол, Тая побежала на кухню, потом в ванную. Она с таким счастливым видом хлопотала и носилась по всему дому, что Алексей не решился отказаться от тарелки густого борща с мясом, который оказался исключительно вкусным.
— Спасибо вам, Тая, — ласково сказал он, — я давно так не ел.
Лицо Таи внезапно расцвело белозубой улыбкой, превратившей ее в настоящую красавицу.
— Вкусно, да?
— Да, спасибо большое. В следующий раз увидимся — я вас в ресторан свожу. А сейчас мне уже идти пора, и вам отдохнуть надо, я мешаю.
«Господи, какое лицо! Для него нужна особая модель стрижки».
Внезапно Тая вновь мелко затряслась, глаза ее стали огромными, налились слезами и, вцепившись в Алексея обеими руками, она отчаянно запричитала:
— Не уходи, миленький мой, хорошенький мой! Кормить буду, стирать буду! Только не уходи!
— Тая, да вы что! Нет, так нельзя, я ведь в Москве только проездом, я… у меня билет на завтра.
Не зная, куда деться, он отводил глаза и бормотал все самое нелепое, что только могло прийти в голову.
— Ждать буду! — из груди ее вырвалось горькое рыдание. — Тебя одного буду ждать, другого никого не хочу! Тебя одного! — закрыв глаза, она стащила с себя блузку, оголив красивую полную грудь. — Вот! Без тебя жить не буду!
И столько страсти было в движениях и взгляде этой молодой, забитой жизнью женщины, что на миг у Алексея туманом застило сознание — так он, во всяком случае, решил, когда позже пришел в себя, лежа обнаженным рядом с Таей. Ну, а потом терять уже было нечего, и снова она прижималась к нему своим горячим, ждущим ласки телом.
За окном стемнело, где-то за стеной радио отыграло полуночный гимн Советского Союза, и Алексей понял, что нынче ему до своей гостиницы уже не добраться. Счастливо напевая что-то себе под нос, Тая набросила халат и побежала на кухню. Алексей полежал немного, потом оделся и пошел следом — стоя у плиты, она жарила гренки, и аппетитный аромат их приятно щекотал нос.
— Сладкие, кушай, — ее глаза лучились счастьем, — Вадим Сергеевич у нас всем сахару выдал и масла.
Алексей внезапно ощутил безумный голод и, не раздумывая, уселся за стол. Гренки таяли во рту — Тая, как он уже понял, была мастерицей готовить.
— Очень вкусные гренки, Таюша. Что ты мне все подкладываешь, а сама не ешь?
— Кушай, кушай, — подперев щеку, она влюблено смотрела, как он ест, — я еще сделаю, хочешь?
— Не надо я уже сыт, лучше расскажи мне что-нибудь.
— Что рассказать?
— О себе расскажи. У тебя есть родные или ты одна живешь?
И молодая женщина послушно начала рассказывать бесхитростную историю своей жизни.
…С тех пор, как Тая пошла в первый класс, к ней прилепилось прозвище «идиотка». Доведенная до отчаяния ее неспособностью запомнить хотя бы одну из букв алфавита, учительница стонала:
«Да что же это? Неужели ты полная идиотка?».
Бойкий и сметливый Дима Потапов, сидевший с Таей за одной партой, постоянно отбирал у нее цветные карандаши и ластики, потому что свои терял. Не силой отбирал, а просто говорил: