На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Шрифт:
Собеседник Азефа сомневался. Некоторое время он молчал.
— Все это слишком. Погибнет много наших товарищей, — сказал он наконец. — Нет, Валентин Кузьмич [56] , я с вами не согласен. По крайней мере, на данный период, пока готовится покушение.
Он развернулся и, закрыв форточку, отошел от окна. Глебов свободно вздохнул — еще немного и возможно «Павел Иванович» заметил бы его. Алексей придвинулся поближе к окну, но господа в эту минуту уже покидали комнату.
56
Прим.
Глебов тем же путем вернулся назад в квартирку этажом ниже. Он основательно замерз, пока находился вне помещения. Плеснув коньяк в бокал, он сделал пару глотков. Горячительная жидкость обожгла горло и теплой жгучей волной прошла по пищеводу к желудку. Осторожно выглянув в коридор и, убедившись, что его никто не заметит, он покинул чужую квартиру.
Алексей узнал очень многое, и многое нужно было еще обдумать.
«Итак, — думал Глебов, сидя в экипаже, катившемся по улицам Парижа, — во-первых, я нашел Валентина. Черте что, но Валентин и Азеф это один и тот же человек. Неужели никто не замечает очевидного?»
Алексей вынул папиросу и закурил.
«Во-вторых, Азеф замыслил грандиозный план — совершить террористический акт в самом Департаменте полиции. Зачем такой неоправданный риск? Или оправданный?» — Алексей нахмурился. — «В России нарастает революция. Неужели Азеф предполагает, что триумф революции вполне возможен? И тогда, при новом режиме, разоблачение будет почти неизбежно. Неужели единственное спасение он видит в уничтожении всех следов и живых свидетелей своего предательства? Громадные здания, хранящие документы политического сыска, вместе с его обитателями должны быть уничтожены, дабы похоронить личную тайну Азефа».
Экипаж остановился возле гостиницы, Алексей расплатился с извозчиком и направился в номер.
«В-третьих, есть некий Павел Иванович, участвующий в подготовке покушения. Вопрос: кем оно будет совершено, где и на кого?»
Малышев, несколько часов потративший на поиски Глебова, нашел его в боксерском клубе. Алексей ритмично боксировал на ринге со спарринг-партнером [57] . Физические упражнения помогали не только вернуть тонус мышц, но и привести мысли в порядок. То, что произошло на крыше, не должно больше повториться.
57
Спарринг-партнер — соперник в тренировочных состязаниях.
Малышев, олицетворяя собой тихую угрозу, перелез через натянутый канат и одним взглядом заставил партнера Глебова по спаррингу удалиться.
Чудеснейшим образом они остались в помещении один на один. Малышев повернулся к Глебову.
Алексей усмехнулся:
— Побоксируем?
— Что ты здесь делаешь? — с тихой угрозой в голосе произнес Малышев.
— Разве не видно?
— Не играй со мной, Глебов. Ты прибыл сюда по делу и времени у тебя очень мало. Развлекаться будешь, когда выполнишь работу. Тебе ясно?
Глебов хмыкнул и с пренебрежением отвернулся. Малышев без раздумий, вынул из-за пазухи револьвер и наставил на своего «подопечного».
— Ты слышал, что я сказал? — Сыщик был настроен весьма решительно.
Глаза Глебова на мгновение яростно вспыхнули, но затем он вновь усмехнулся:
— Зачем же так нервничать?
— Я задал вопрос!
Алексей снял боксерские перчатки:
— Я не делаю ничего того, что тем или иным образом не касается дела. Теперь понятно?
— Выкладывай, что узнал?! Глебов с сарказмом хмыкнул:
— Ничего, что стоит тебе говорить.
Малышев взвел курок:
— Может прострелить тебе голову?
— Валяй. И всю работу будешь выполнять сам. — Глебов расстегнул защитный шлем и снял. Провел пятерней по волосам. — Твоя слежка за мной утомляет и мешает работать. Не нравится — делай все сам.
Щелкнув затвором, Малышев убрал револьвер.
— Сутки, Глебов, затем ты мне докладываешь о проделанной работе. И не вздумай бегать от меня, иначе я тебя найду и пристрелю.
Малышев пролез между канатами и, спрыгнув на пол, зашагал к выходу.
Алексей усмехнулся:
— Вот и поговорили.
Малышев же в ответ громко хлопнул дверью.
Алексею снилась Лиза. Она улыбалась, строила ему глазки, смеялась. Он протягивал к ней руки, хотел обнять ее, ощутить тепло ее тела… Но она ускользала от него, тая в его руках, как дым, затем вновь появлялась, и все повторялось вновь и вновь.
Глебов открыл глаза и уставился в потолок. За окном светила яркая луна, а лунный свет, проникая в комнату, квадратным пятном отражался на стене. Алексей закрыл глаза, попытался уснуть, но сон сняло как рукой. Он поднялся с кровати, подошел к окну. Вдалеке на Марсовом поле возвышалась Эйфелева башня. Это громоздкое сооружение человеческого прогресса высилось над другими строениями Парижа, будто заявляло о своем превосходстве.
Алексей оделся и покинул номер. В тот же миг дверь соседней комнаты отворилась, и на пороге появился Малышев. Убедившись, что Глебов ушел, он быстро оделся и последовал за ним.
Перейдя Йенский мост, Алексей двинулся на Марсово поле к Эйфелевой башне. Оказавшись вблизи нее, он задрал голову и посмотрел вверх.
Вся выполненная из железа, башня состояла из трех ярусов. Каждый ярус представлял собой пирамиду, образуемую четырьмя колоннами, с платформой наверху. На верхней платформе высился освещающий округу маяк с куполом, над которым находилась узкая площадка.
На башню вели лестницы и подъемная машина, но Алексея они не интересовали. Он с прищуром оценивающе посмотрел на колонны, затем расстегнул пальто, снял его и бросил на бордюр. Подтянув на руках черные кожаные перчатки, он вновь изучающе посмотрел на башню — снизу вверх — мысленно прокладывая путь. Затем ухватился за металлический остов и стал забираться.
Первоначально подъем давался Глебову без особого труда. Но чем выше он взбирался, тем сложнее было передвигаться. Металл был холодным и скользким, холод сковывал движения. Оказавшись на второй платформе, Алексей остановился, чтобы передохнуть и взглянуть на город. Перед ним — как на ладони — лежал Париж, залитый серебристым лунным светом.