На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре
Шрифт:
Спустя час Глебов и Малышев уже основательно были пьяны.
— Вот ты говоришь, потомок дворянского рода, — наклонившись к Малышеву, говорил подвыпивший Алексей, — Мой дед был младшим в семье — его уделом стала служба. Офицер Лейб-гвардии Гренадерского полка. Несмотря на заслуги, был сослан в Сибирь. Женился на инородке… Моя мать, матушка. карымка [62] — вышла замуж за моего отца — приезжего чиновника.
Малышев плеснул абсент в стаканы, частично пролив мимо — на скатерть, попытался поставить на ободок ложечку, потом махнул рукой и поджег жидкость прямо в стаканах. Посмотрел на Глебова:
62
Прим. автора: В Забайкалье карымами называли потомков русских и бурят или тунгусов (эвенков), смешавшихся в браках. Слово имеет происхождение от монгольского «хари, харым» — чужой, инородный.
— Выпьем?
Алексей взглянул на пылающий напиток. Хмыкнул. Задув огоньки, выпили, и Алексей продолжил:
— Родители мои погибли. Я рос в приюте, пока меня не отыскал дед. А потом он отправил меня к своему брату — графу, у которого не было наследников. Понимаешь, мне этого не надо было, а дед меня отправил!
Малышев пьяно кивнул.
— Граф разорился, потом меня выгнали из университета. Вуаля, в один миг я оказался свободным, но голодным и без средств существования изгоем. А ты говоришь «дворянин — голубая кровь»!
— А моя мать — прачка, — сказал Малышев. Слова давались ему с трудом — заплетался язык. — Всю жизнь стирала, гладила для господ. А я смотрел на них и думал, вырасту и буду жить не хуже, все для этого сделаю.
— Ну как, получается?
— Что получается?
— Жить не хуже?
— Сомневаешься? Я многого добился. У меня дом, жена, дочка. Мать обеспечил. К тому же, тс-с, — он приложил палец к губам и наклонился вперед, — я Мастер.
— Мастер?
— Что?
— Ты сказал, что ты мастер.
— Ах, да. Мастер своего дела.
Малышев схватился руками за голову, потряс ею, затем посмотрел на Алексея:
— А ты, ты мастер своего дела?
— Какого?
— Воровского.
— Э, я не вор.
— Пардон! — Малышев поднял руки. — Аф-ф-феристского.
— Сомневаешься?
Малышев замолчал — можно сказать — глубоко задумался.
— Нет. В чем секрет?
— Секрет?
— Секрет твоих удач в аферах.
Глебов хмыкнул, наклонился вперед.
— Понимаешь, главное — это подобрать себе маску. Маску того человека, которому бы обыватель поверил.
— И все? Не сработает.
— Работает! Все гораздо проще, чем ты думаешь. Сейчас убедишься. — Алексей, огляделся, щелкнул пальцами в воздухе. — Гарсон! К ним незамедлительно приблизился официант.
— Что желаете, месье?
— Счет.
— Сию минуту. — Официант удалился.
— Мы что уже уходим? — спросил Малышев. — Я еще не видел знаменитого канкана!
— Увидишь. Я хочу продемонстрировать тебе свое мастерство.
— ?
Вернулся официант, протянул папку, с вложенным в нее счетом.
Глебов равнодушно взглянул на конечную цифру, раскрыл портмоне, полное крупных купюр — так, чтобы от официанта не укрылось его содержимое.
Затем зацепил двумя пальцами три купюры, значительно превышающую сумму счета, и посмотрел на официанта. Тот выпрямился в стойке смирно.
— Сдачи не надо. — Также смотря на него хмельным и барским ленивым взглядом, Глебов небрежным жестом вложил купюры в папку и протянул ее официанту. Тот растерялся от столь значительных чаевых, взял папку, подобострастно раскланялся перед посетителями и собрался уходить.
Малышев смотрел на Глебова недоумевающе.
Алексей с ухмылкой пожал плечами, досчитал до трех, прежде чем к их столику примчался бледный как мел официант.
— Месье, произошла ошибка…
— Ошибка? — Глебов убийственным взглядом посмотрел на назойливого официанта.
Тот покачнулся, но папку раскрыл.
— Вы положили не те купюры.
— Разве? — Глебов уставился на деньги — три рублевые купюры — значительно меньшая сумма, чем они потратили на пьянку в кабаре. — Да, точно, так и есть, — согласился он, чем вызвал облегченный вздох официанта — тот, по-видимому, вообще не дышал до этого момента.
— Мы с приятелем решили еще немного задержаться. Принеси-ка бутылочку отличного вина. А деньги оставь себе — чаевыми.
Официант поблагодарил и удалился.
— Я и не заметил, когда ты подменил деньги, — признался Малышев. Он даже немного протрезвел. — Ловкость рук!
— Не только. Я заставил парня поверить в то, что я богатый пьяный кутила, дающий хорошие чаевые. А вот и канкан!
Они уставились, впрочем, как и все остальные мужчины, на сцену. Фирменный танец «Мулен-Руж» в исполнении сногсшибательных девиц, задирающих длинные ноги «до потолка», на некоторое время отвлек Глебова и Малышева от разговора.
Пришел официант, расставил чистые бокалы, вскрыл принесенную бутылку вина. Когда он уходил, перед их столиком возникли две танцовщицы. Алексей поднял голову и расплылся в улыбке.
— О, Рэйон д'Ор [63] ! Светлый лучик в темной царстве моей жизни!
— Я вижу, ты вернулся, Аликс! — сказала она. — Что привело тебя в Париж?
— Какими бы не были причины, которые привели меня в Париж, важно лишь одно — я вновь упиваюсь зрелищем твоих прекрасных ножек, моя дорогая! — Алексей поймал девушку за руку и усадил к себе на колени.
63
Прим. автора: Золотой луч (фр.).
— Лгунишка, — произнесла она, игриво проводя пальчиком по его щеке и губам. — Ты совсем не смотрел в мою сторону, когда я выступала.
— Устроишь мне личный показ? — пробормотал Алексей в ответ, нахально улыбаясь.
— Я подумаю, — Рейон игриво улыбалась, затем обернулась к своей подруге.
— Это Мелинит, моя подруга, — представила она. — Садись, Мели, господа угостят нас шампанским.
Яркая девица устремила свой томный взгляд на Малышева, который был не в состоянии не пялиться на ее полуоголенную грудь.