На стальном ветру
Шрифт:
Чику прошла до конца, обращенного в туннель, где сходящиеся линии рельсов отсвечивали медными тонами. Капсула была запечатана. Она провела рукой по едва заметному овальному контуру передней пассажирской двери, задаваясь вопросом, кто в последний раз путешествовал в этом транспортном средстве - возможно, кто-то еще на борту "Занзибара" или один из архитекторов голокорабля, завершающий свой последний осмотр перед включением центрального привода.
Очертания двери засветились от ее прикосновения, светясь неоново-фиолетовым на фоне черной поверхности капсулы. Чику непроизвольно сделала шаг назад, когда дверь выпятилась из своего углубления и скользнула в сторону вдоль корпуса.
Чику уставилась на пространство кабины. Приглушенный свет и расположение глубоких сидений с мягкой обивкой придавали интерьеру теплый и располагающий вид. Сейчас в туннеле был вакуум, но обычно пассажиры поднимались на борт в условиях полного давления.
Чику ничего не могла с собой поделать. Она вошла в сияющую кабину и заняла одно из кресел, которое выглядело совершенно новым. Здесь не было никаких органов управления, о которых можно было бы говорить, только наклонная консоль под изогнутым передним окном. Подсвеченная трехмерная карта транзитных маршрутов голокорабля, казалось, парила под глянцевой черной поверхностью консоли. Чику сравнила это со своими воспоминаниями. Хотя базовое расположение камер было исправлено с момента запуска, соединения претерпели несколько изменений. На протяжении многих лет жители "Занзибара" навязывали скрупулезно логичным замыслам архитекторов выполнимые, удобные для людей решения. Основные маршруты, задуманные как жизненно важные магистрали, вышли из употребления, в то время как ряд второстепенных маршрутов оказались значительно более популярными. Самые прямые маршруты между палатами не всегда были предпочтительными, и с годами карта перерисовывалась и упрощалась, когда удалялись лишние ответвления.
Чику прикоснулась перчаткой к консоли, и один маршрут вспыхнул особенно ярко. Она попыталась разобраться в путанице соединительных линий, но узел был запутан. Однако он вел вперед, к переднему полюсу голокорабля. Чику заметила какие-то слова, парящие под поверхностью консоли, которых мгновение назад там не было.
Палата тридцать семь.
Последовала еще одна фраза, мягко пульсирующая.
Отправьте заявку на семейную генетическую верификацию.
Это, как предположила Чику, было все, до чего дошел Травертин. Он нашел капсулу, но заставить ее двигаться было выше его сил. Руководствуясь интуицией или исследованием, Травертин пришел к выводу, что он ждет возможности попробовать кровь Экинья.
Возможно, это было не более чем вдохновенной догадкой со стороны Травертина - уловкой, чтобы купить симпатию и поддержку Чику в судебном процессе, прежде чем ее можно будет подвергнуть проверке.
Был очень простой способ доказать это.
Палец Чику на мгновение завис над панелью, прежде чем она опустила его на расстояние вытянутой руки от поверхности. Она считала маловероятным, что машина сможет взять образец ее ДНК через ткань перчатки, но это был не тот шанс, которым она была готова воспользоваться. Она убрала руку от панели, не прикасаясь к ней, осторожно, как диверсант, отступающий от сработавшей бомбы.
А затем вышла из кабины обратно на пол туннеля. Через несколько секунд, почувствовав, что она уходит, дверь скользнула обратно на место. Контур запульсировал фиолетовым, а затем растворился в отсутствии швов.
Чику осталась заинтригованной. Было бы интересным упражнением посмотреть, где в конечном итоге окажется капсула, если бы она действительно была способна двигаться. Но одно было ясно. Куда бы, по мнению капсулы, она ни должна была направиться, это никак не могла быть тридцать седьмая камера.
Потому что такого места нет и никогда не было. В любой момент на борту "Занзибара" было всего тридцать шесть камер.
Даже ребенок знал это.
– Ты заставила меня ужасно поволноваться, - сказал Ной. Он стоял у школьных ворот, прислонившись к низкой белой стене и скрестив на ней руки.
– Я обещала, что не буду делать глупостей.
– Глупо это или нет, но ты сильно рисковала. Стоило ли оно того?
– Думаю, да.
– Чику помолчала мгновение, затем добавила: - На самом деле, я не уверена. Часть времени я думаю, что должна вернуться, но большая часть говорит мне, что это может быть плохой идеей.
Они прибыли порознь, еще до того, как Ндеге и Мпоси разрешили уйти с уроков. Чику наблюдала, как учитель шел по крытому переходу между двумя школьными корпусами. Он нес растение в горшке, баюкая его, в то время как растение щекотало его подбородок.
– Было бы действительно плохой идеей держать это в секрете, - сказал Ной.
– Я еще не решила, в ту или иную сторону - мне нужно еще немного покопаться, прежде чем я приму решение. Я хочу, чтобы в моем распоряжении были все факты, прежде чем я доведу это до сведения Ассамблеи. Дело не в том, что я им не доверяю, но они не всегда принимают правильные решения.
– Это звучит в точности так же, как если бы я не доверял Ассамблее.
– Ты знаешь, что я имею в виду. И на моем месте ты бы делал точно то же самое.
Ной издал низкий, двусмысленный звук, который она распознала как неохотное согласие.
– Так расскажи мне, что ты нашла.
– Ты уверен, что хочешь знать?
– Ты сама это начала, жена. Время держать меня в неведении прошло.
– Я нашла дыру под одним из зданий, которые обыскивала вчера. На самом деле это шахта, но ее нет ни в одной строительной документации.
– Итак, ты поступила так, как поступил бы любой нормальный, осторожный человек, у которого есть семья и обязанности. Ты определенно спускалась в эту шахту не для того, чтобы посмотреть, что находится на ее дне.
– Я спустилась совсем немного. Это выглядело безопасно, и я убедилась, что смогу снова выбраться наружу. И на самом дне я нашла... ну, для начала, еще туннели. И капсулу.
– Капсулу.
– Просто стоит там на рельсах, вся заряженная и готовая куда-нибудь отправиться. Травертин сказал мне, что там, внизу, есть кое-что, что может меня заинтересовать.
– Травертин тоже замешан в этом деле?
– Ной попытался отнестись к этому легкомысленно, но тревога, скрывавшаяся за его улыбкой, была очевидна для Чику.
– Не могу передать тебе, как сильно это радует мое сердце.
– Травертин - второстепенная деталь в этом деле. Он никогда не заходил дальше капсулы. У него это не сработало бы - у нее генетическая блокировка.
– А Травертин не мог пройти по туннелю пешком?
– Он потерял интерес к капсуле, когда не смог ее активировать. В тот момент это стало отвлекающим маневром, полезным только как потенциальная разменная монета.