НАЦИОНАЛИЗМ И ПРОМЫШЛЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Шрифт:
“Русская идея” до сих пор проигрывала все идеологические и политические сражения западникам именно потому, что она ни единожды в трудах главных своих мыслителей не поднялась до осознания причинно-следственной зависимости выживания Государства в мире постоянного роста могущества промышленных держав от накопления промышленного могущества в России. Славянофилы ни разу не поставили вопроса о зависимости выживания Государства от динамизма промышленного развития России, о средствах преобразования земледельческого, почвеннического умозрения русских в городское.
Не одна только Россия державной волей государственной власти изменяет земледельческое умозрение своего народа ради ускоренного промышленного развития. И Китай, и Индия, - древнейшие цивилизации напряжённо и мучительно реформируют своё мировоззрение, меняют сами себя. Не говоря уже о других странах. Но удаётся это лишь там, где сложились исторические
И лишь когда “русская идея” политически сольётся с насущной потребностью российского государства в быстром прорыве к современному качеству промышленного развития, когда она даст прогрессивную и перспективную идеологию создания городского общественного сознания, адекватного требованиям постиндустриального промышленного производства, – только тогда она окажется жизнеспособной и политически воплощаемой. Но в таком случае, что же останется от противопоставления “русской идеи” и западноевропейской цивилизации? Где в таком случае та пропасть, которая должна якобы их навечно разъединять?
Не противопоставление, а наоборот, слияние с этой цивилизацией и обгон того застойного качества её, какой наблюдается ныне в Европе, превращение России, русской постиндустриальной цивилизации в лидера грядущей научно-промышленной цивилизации, в её локомотив, – вот единственная возможная цель “русской идеи”, если она намерена стать чем-то большим, нежели метафизическое кабинетное или кухонное словоблудие.
Государственная самостоятельность России, материальное и общественное развитие страны уже исключительным образом зависят от ускоренного совершенствования промышленного производства и создания его новых мощностей. Не видеть этого по меньшей мере безответственно. Однако как раз такой безответственностью грешат почти все сторонники “русской идеи”. “Русская идея” в её традиционном почвенническом понимании, как идея славянофилов и народных патриотов, сейчас, после раскрестьянивания русской деревни, питается только надеждой, или вернее сказать, мистической верой в возможность выжить в завтрашнем мире за счёт огромных сырьевых ресурсов России. И что самое непостижимое в таких взглядах, только за счёт сырьевых ресурсов оставаться державой и даже управлять миром, указывать ему мессианский путь исторического движения. То есть “русская идея” славянофилов и народных патриотов пока ещё выказывает себя близоруко реакционной, паразитической и страшно, безрассудно отсталой, какой и была прежде. Её проповедники видят связанные с нефтью богатства и финансовое влияние некоторых арабских стран, которые благодаря продаже сырья на Западе замкнулись в состоянии средневекового феодализма, и полагают, что в России тоже можно вернуться к феодальному народному умозрению и благоденствующему укладу жизни. Подразумевается при этом, что они станут духовной и политической элитой в народном обществе, построенном на “русской идее” в таком её понимании.
Обсуждение с нашими патриотами и народниками проблем экономического развития страны всегда приводит к их безапелляционным заявлениям об огромных сырьевых запасах России, которые-де грабятся Западом, а если бы не грабились, если бы правительство было народным, то мы стали бы процветать. Они откровенно не желают задуматься о том, что арабские нефтедобывающие страны из-за паразитизма существования их народов, основанного на сырьевой ренте, практически перестали развиваться как социальные общества, всё дальше и дальше отстают от требований к обществам современной городской цивилизации. А это отставание обязательно приведёт богатые только из-за запасов сырья народы к культурному и духовному краху, за которым последует и крах политический. Ибо их благополучие держится лишь на том основании, что промышленные державы пока не объединились в своих интересах, а потому позволяют нефтедобывающим странам играть в независимость. Когда же промышленным державам вследствие подступающих энергетического и экологического кризисов понадобится изменить правила игры, они договорятся, возьмутся за сырьевые страны, раздавят их средневековые верхушки как тараканов, отнимут их богатства, установят собственный надзор над нефтью и прочими ресурсами и даже не примут после этого в свои общества Золотого Миллиарда из-за дикой отсталости социального сознания в арабском средневековом мире.
Нет! России нужна не такая убогая и жалкая, зависящая от сырьевой ренты участь! Да история и не позволит русским превратиться в паразитов на сырьевых запасах Сибири.
Геополитическое положение России таково, конкретно-исторические обстоятельства такие, что Россия для собственного выживания обязана будет стать промышленной сверхдержавой, то есть возглавить борьбу за превращение западноевропейской цивилизации в глобальную научно-промышленную цивилизацию. Сама западноевропейская цивилизация этого сделать не сможет, она исчерпала возможности промышленного развития, неизбежно потеряет темпы экономического и социально-политического развития и будет раздавлена мировым хаосом после определённой ступени обострения всемирного экологического, энергетического, продовольственного и демографического кризиса.
Западная Европа в нынешнем качестве теряет характерные черты собственно основанной на господстве интересов промышленного производства и промышленных производственных отношений цивилизации. Её экономика во всё большей мере зависит от коммерческих сделок, а её население привыкает подчиняться идеям либерализма и политическому диктату транснационального коммерческого капитала. По существу вопроса сейчас только о Германии можно говорить как о промышленном капиталистическом государстве на европейском континенте. Однако размеры Германии, численность немецкой нации не достаточны для перевода промышленного производства на рельсы технологического усложнения и укрупнения, необходимого для постиндустриального развития. Вывоз капитала и создание дочерних предприятий немецких концернов в других странах не только не разрешают углубляющихся противоречий, но и приводят к неизбежному упадку социальной культуры немецких производственных отношений, угрожая будущим упадком германской промышленности. Американские транснациональные компании, например, всего в течение нескольких последних десятилетий привели к упадку бывшую ещё в недавнем прошлом великой промышленность США.
Создание ТНК неизбежно приводит к следующим изменениям в существе промышленного производства и политики промышленной державы. Деятельность ТНК напрямую зависит от укрепления финансовых и политических возможностей коммерческих посредников в международной торговле влиять на рынки сбыта продукции транснациональных корпораций, в связи с чем неуклонно укрепляется влияние коммерческих интересов на внутриполитическую жизнь промышленной державы. Доходы коммерческих посредников в мировой и внутренней торговле растут, позволяя этим посредникам расширять финансирование пропаганды либерализма, выдвигать своих политиков, проталкивать выгодные им законы, не только de jure, но и de facto бороться за утверждение во внутриполитической жизни промышленной державы главного политического требования космополитического коммерческого капитала – расширение Прав Человека как таковых. После чего начинается расовое разложение общественного сознания, а за ним неуклонный упадок национально-корпоративной этики труда и постепенное разложение дисциплины на производстве, - без чего невозможны высокие темпы технологической модернизации.
Интересы ТНК, так или иначе, приводят к тому, что производственные отношения в таких корпорациях становятся полиэтническими и полирасовыми. Транснациональные корпорации усредняют уровень социального и корпоративного сознания рабочих и служащих, занятых в разных взаимозависимых предприятиях в разных странах, а в самих промышленных державах ухудшают качество национально-корпоративного сознания. Но в наше время только высокий уровень национально-корпоративного сознания в производственных отношениях делает эти отношения подвижными и гибкими, что позволяет перестраивать и изменять производство так, как нужно для его быстрого научно-технологического развития.
Среди европейских государств к исходу ХХ столетия только Россия имеет исторические, демографические и территориальные условия для создания национально-корпоративного общества, по численности и по моральному духу способного осуществить возвращение в Европу лидерства в деле становления мировой научно-промышленной цивилизации. Но лишь в том случае, если приближающейся русской Национальной революции удастся утвердить в политической действительности такое качество русского национально-корпоративного самосознания, какого нет сейчас даже и в Японии, то есть более высокого, чем в Японии. И надо учитывать следующее обстоятельство, которого не в состоянии понять наши патриоты, национал-патриоты и националисты. Проблемы борьбы за экономическое и политическое выживание в условиях нарастания глобальных экологических и энергетических проблем заставят правящие круги промышленных держав искать страну и нацию, которая способна будет взвалить на себя бремя ответственности за ускоренные разработки технологического совершенствования производства, приспособленного к тревожно меняющимся внешним экологическим факторам, угрожающим существованию даже Золотого Миллиарда. Такой страной может стать Россия, а нацией – русская нация.