НАЦИОНАЛИЗМ И ПРОМЫШЛЕННАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

ГОРОДНИКОВ Сергей

Россия сможет выйти из нынешнего политического и экономического кризиса единственным путём, через прорывный подъём товарного производства, возможного лишь при установлении жёсткой диктатуры промышленного политического интереса. Нарыв растущего недовольства средних социальных слоёв горожан внутренней политикой режима прорвётся в ближайшие годы малой гражданской войной в борьбе за власть, борьбе промышленных регионов за установление строжайшего и безусловного контроля над столицей ради спасения производительных сил страны. Собственно, победа коммунистов на прошедших в декабре выборах уже отразила нарастающую тенденцию конфронтационного противостояния промышленных регионов, с одной стороны политических баррикад, и номенклатурных нуворишей Москвы, в меньшей мере, Санкт-Петербурга – с другой.

У нас сложилась влиятельная прослойка бюрократии и чиновничества, тесно связанная с крупным взяточничеством, то есть с всевозможными

поборами в иностранной валюте, получаемой от продажи на Западе ценного сырья, главным образом нефти и газа, и привлекаемой во внутренние спекулятивно-финансовые операции в виде всевозможных не инвестиционных ссуд. Эту прослойку воров и взяточников в исполнительной власти совершенно не интересует население России, вымрет оно или будет влачить нищенское существование, – и при покорном или терпеливом молчании социальных слоёв горожан прослойка эта никоим образом ничего не теряет. Она не задумывается о завтрашнем дне, живёт сиюминутными интересами личной выгоды, и ей даже выгоднее, чтобы остальное население вымирало, поскольку тогда уменьшаться расходы на бюджетные социальные программы, на которые приходится-таки идти под политическим давлением снизу. Именно к такой прослойке, вольно или невольно, но принадлежит нынешний премьер-министр В.Черно­мырдин. По политической сути это сейчас самые антигосударственные силы, самые беспощадные в борьбе за недопущение промышленного политического интереса к власти. Они самые верные проводники и прислужники западных геополитических и экономических интересов, так как их больше всего заботит доступ сырья на западные рынки сбыта.

Есть и другая группа торгово-спекулятивных интересов, связанная не с экспортом сырья, а с импортом западных товаров, с завозом в страну западной продукции самого различного вида и предназначения. Она не столь явно антигосударственная, потому что, вследствие зависимости своего навара на спекулятивно-прибыльных сделках от объёма продаваемых в России товаров, желает, чтобы покупательская способность в стране была достаточной для постоянной скупки тех товаров, какие эта группа импортёров предлагает и навязывает населению. Она признаёт, что России нужно некоторое развитие, нужно создание условий, при которых население имело бы возможность получать доходы для покупок потребительских товаров. Но при этом и она не проявляет желания создавать в России конкурентоспособное, нацеленное на завоевание внешних рынков производство, так как делать долгосрочные капиталовложения и потом пробивать продукцию такого производства на внешние рынки неизмеримо менее выгодно, чем контролировать импорт и спекулятивно взвинчивать цены, получая сотни процентов годовых дивидендов. Политическим неформальным лидером этой группы стал мэр Москвы Ю.Лужков. Собственно, все склоки между правительством Черномырдина и московским правительством Лужкова вызваны именно столкновением вышеприведённых групп спекулятивно-коммерческих и порождаемых ими политических интересов.

Совершенно очевидно в этой связи, что Запад явно и скрытно обеспечивает всяческую поддержку как раз и в первую голову той политической линии, какую проводит премьер Черномырдин. Почему? Да просто потому, что такая политическая линия устойчиво привязывает условия развития промышленного производства России к кровным интересам процветания промышленного сектора в капиталистических державах, преобразуя российское правительство в гаранта превращения страны в сырьевой придаток западной экономики. Можно ли удивляться тому, что Россия всё определённее слабеет и всё очевиднее становится покорным сателлитом Запада, а правительство не делает ничего, чтобы изменить эту ситуацию и гордится своим невмешательством в дикий базарный беспредел в стране, почему-то называемый рынком.

Однако продолжаться бесконечно долго такое положение дел не может. За советский период истории страны у подавляющего большинства населения сложились традиции восприятия России великой промышленной державой, а огромная масса людей стала зависеть от работы на промышленном производстве, в том числе, – что очень важно, – на военном высокотехнологичном производстве, связанном с передовой наукой. Ради ускоренного превращения Советского Союза в военно-промышленную сверхдержаву в России создавалась система первоклассного высшего и среднего образования, налаживалось массовое здравоохранение, социальное строительство. Поэтому традиции связи главных экономических интересов с промышленным производством укоренились в самосознании большинства населения России, от восстановления промышленного производства зависит материальное и моральное благополучие большинства горожан, и связанные с производством социальные слои невозможно бесконечно долго обманывать и удерживать от взрыва массового политического недовольства. Никакие полумеры не смогут разрешить проблем промышленных регионов и армии, - а на действительные меры поворота к рыночному промышленному развитию страны режим диктатуры коммерческого космополитизма не способен. Страна поэтому сползает к малой гражданской войне промышленных регионов против господствующего и поддерживаемого Западом режима. А победит в ней только та сила, которая окажется морально и организационно готова к установлению военно-политической диктатуры промышленного политического интереса.

Установление жёсткого политического приоритета промышленного производства будет немыслимо без Национальной революции, то есть без всеохватной чистки исполнительной и законодательной власти, без смены поколения в правящем классе страны и без резкого поворота всей политической линии на укрепление власти для спасения России посредством создания национально-корпоративного этнократического общества. В странах, где по сходным причинам происходили Национальные революции и устанавливались диктатуры промышленного политического интереса, всегда начинался бурный промышленный и интеллектуальный подъём. Примеры фашистской Италии 20-х годов, национал-социалистической Германии 30-х прекрасно подтверждают такую закономерность. Однако подъём экономической, духовной, культурной жизни державного государства, каким станет после Национальной революции Россия, на определённом этапе просто немыслим без восстановления экономического и военно-политического контроля над расположенными за границами регионами, где было советское влияние. Но согласятся ли уйти из этих регионов другие державы, которые успели укрепиться в них?

Ответить на вышеприведённый вопрос не трудно: без силового давления нет! В этом мире все признают только силу, и это нормально, это естественно. Только сила вызывает страх и уважение, признание исторических преимуществ страны и нации, которым удалось стать сильными. Поэтому все великие Национальные революции порождали военную силу для возвращения прежних сфер экономического и политического влияния, без чего оказывалось невозможным восстановление промышленной мощи, достижения внутреннего примирения разных социальных и политических сил.

Национальная революция в России обеспечит условия для предельно быстрого роста промышленного производства. На определённом этапе это создаст проблему необходимости увеличивать сбыт части продукции на внешних рынках, без чего нельзя будет достичь наивысшей производительности и прибыльности предприятий, в особенности там, где будет происходить дорогостоящая модернизация. Поскольку восстановление экономики страны после нынешнего развала станет возможным лишь при наивысшей прибыльности предприятий, сама устойчивость режима националистической диктатуры промышленного политического интереса будет зависеть от того, насколько ему удастся проводить соответствующую политику. Поэтому руководящая страной политическая партия вынуждена будет наращивать военную модернизацию, внутриполитическую организационную и мобилизационную пропаганду для начала экономической экспансии в Европе и в Азии, как непременного условия для обеспечения внутреннего промышленного развития.

Подобные вышеприведённым причины и привели ко Второй Мировой войне. Ускоренный подъём промышленного производства в Германии после прихода к власти национал-социалистов, проводивших немецкую Национальную революцию, заставлял ставить вопрос о возвращении сфер прежнего экономического и политического влияния Прусской империи. Вначале правящие круги Франции и Великобритании признали неизбежность такого поворота обстоятельств и ради сохранения европейского мира вынуждены были пойти на частичные уступки на встрече глав европейских правительств в Мюнхене в 1936 году. Однако промышленная мощь нацистской Германии нарастала столь быстро, что этих уступок уже оказывалось недостаточно. Вызревала неотвратимая необходимость принципиального пересмотра сфер мирового влияния или же вхождения Франции и Великобритании с их собственными сферами влияния под военно-политический контроль германской внешней политики, – ибо Германия вновь, как и в начале века, становилась главной промышленной державой Европейского континента, в среде её правящего класса вновь возрождались глобальные амбиции. И на каком-то этапе западные по отношению к Германии державы отказались примиряться с такими перспективами.

С точки зрения исторической объективности, именно Великобритания и Франция несут основную ответственность за развязывание Второй Мировой войны. Германия защищала рост своего промышленного производства и для этого проводила экономическую экспансию. Тогда как вышеназванные державы потеряли динамизм промышленного развития и защищали сложившееся status-quo, отстаивали стагнацию общемирового промышленного производства, препятствуя становлению общемировой промышленной цивилизации, – то есть, они встали на пути цивилизационного прогресса, тормозили его.