Национальность – одессит
Шрифт:
В первый день зимы вышел альманах «Записки Новороссийского общества естествоиспытателей» с моей статьей об агрегате по производству камфоры. Предисловие написал заслуженный профессор Петриев. Со мной опять здороваются уборщицы.
106
Все преподаватели зачли мне автоматом осеннее полугодие. На лекции и практические занятия ходил исправно, вопросы задавал, в лабораториях работал — что еще нужно от студента?!
На зиму никуда не поехал. Несколько раз смотался на судостроительно-судоремонтный завод «РОПиТ», посмотрел, как идут работы по постройке моих судов. Хорошо шли. Суда небольшие, заклепок требуется мало. Сварки пока нет. Буксир и вовсе строят с опережением графика. Корпус уже склепан, дизельные
Первый раз я приехал, когда прибыли двигатели внутреннего сгорания и дизельный электрический генератор, изготовленные в Санкт-Петербурге на «Балтийском судостроительном и механическом завода Морского ведомства». Инженер и его подчиненные смотрели на меня, как на мошенника, кинувшего их самым подлым образом, потому что слишком молод для такого замысловатого проекта. За мной следили, ожидая прокола, после чего подняли бы на смех в своем кругу. Открыто смеяться над клиентом не положено. Я делал вид, что не замечаю этого. Знали бы они, насколько больше них я знаю!
Когда с помощью парового подъемного крана, который передвигался по рельсам, установили на фундамент первый двигатель, инженер Востряков как бы между прочим спросил:
— Не слишком ли близко к дейдвуду? Трудно будет сальники набивать.
— Да, мотористу будет тесновато, но ведь не каждый день занимаются этим, если валы отцентрованы идеально, — согласился я и подмигнул заговорщицки.
Он улыбнулся в ответ и заверил:
— Постараемся!
Заодно я попросил дополнительно поместить электрические провода в резиновые трубки там, где будут соприкасаться с корпусом, и подумал, что можно поработать над материалами для изоляции проводов и электроприборов. В будущем это будет очень перспективное направление.
Остальное время проводил в лаборатории завода «Одесский целлулоид», занимался формами новых товаров для прессов. У нас был довольно широкий ассортимент. Изготовляли небольшие партии, раскидывали по магазинам и ждали реакцию покупателей. Что продавалось быстро, запускали в массовое производство. Пока самым ходовым товаром были изогнутые, разных цветов, женские гребни для волос.
Во время зимних каникул я вместе со скульптором разработал дизайн кукол трех размеров — большую, среднюю, маленькую. Каждый из них имел четыре варианта — блондинка и брюнетка с карими или голубыми глазами — на любой вкус. Руки, ноги и голова съемные. Волосы были покрашенной, выпуклой, волнистой частью целлулоидной головы. Вклеивать человеческие или искусственные оказалось слишком трудоемко. К тому же, они быстро выпадали. Лысая кукла могла травмировать нежную психику ребенка. Для раскраски наняли женщин, закончивших начальную школу. В первых классах рисование — один из главных предметов, уступает по количеству часов только закону божьему. Пробная партия разлетелась за два дня. Видимо, столько времени потребовалась девочкам, чтобы допечь родителей просьбой «Папа, подари, папа, подари, подари мне эту куклу!». Половина завода тут же была перепрофилирована на изготовление этой игрушки. Самое забавное, что вскоре швейная мастерская, которая изготовляла наряды для наших кукол, наладила выпуск других фасонов, продавая отдельно и по более высокой цене. Полет их фантазии поражал. Вскоре в отделах игрушек появились подотделы с нарядами. У богатых девочек кукла имела больший гардероб, чем хозяйка.
Половина второй половины занималась изготовлением игрушек для мальчиков — целлулоидных солдатиков: пехотинцев, гусаров, драгунов, артиллеристов с пушкой. Делали их одноцветными: красными, синими, зелеными, черными. Они получались намного дешевле оловянных или деревянных и тверже картонных.
Одну маленькую куклу я дал Стефани для Вероник:
— Пусть ребенок побалуется. Будет лучик света в темном царстве института благородных девиц.
— Она уже взрослая, не будет с ней играть! — весело отказалась моя содержанка, повозилась немного с куклой и попросила: — Подари и мне такую.
Как ни прячь в себе ребенка, он все равно где-нибудь да выглянет.
107
В марте я получил доход по купонам государственных облигаций и вздохнул облегченно. Когда можешь тратить деньги, не сильно задумываясь, жизнь становится легче.
В это время Стефани начала заводить разговоры о том, что скоро закончит Высшие педагогические курсы, что надо будет менять жизнь. Я сперва делал вид, что не понимаю намеки, но она тоже не понимала, тогда прямо сказал, что женитьба на ней в мои планы не входит, что договор есть договор, что я свои обязательства выполнял исправно, чего жду и от нее.
— Моя помощь тебе больше не потребуется, так что поезжай в Кишинев, устраивайся на работу, выходи замуж, рожай детей — в общем, живи, как все, — посоветовал я.
Жить, как все, она явно не хотела, но и что-либо требовать от меня не имела права. Подулась несколько дней, а потом смирилась с неизбежным и начала планировать свою жизнь без меня. Пару раз я звонил в меблированные комнаты и не заставал там Стефани, чего раньше не случалось. Может быть, специально не отвечала, чтобы приревновал и изменил решение, может быть, уходила на свидание с другим. Мне было без разницы. Я мысленно уже расстался с ней.
В начале апреля вышел альманах «Записки Новороссийского общества естествоиспытателей», в котором была моя статья о закрытии крышек трюмов методом, который когда-нибудь запатентует Мак-Грегог и назовет своим именем. По требованию заведующего кафедрой физики ординарного профессора Николая Петровича Кастерина к чертежам пришлось добавить теоретические расчеты, причем он объяснил, как это сделать лучше. Публикация прошла с его предисловием и по кафедре физики, причем меня заверили, что ее хватит для получения магистерской степени, не говоря уже о том, что будет зачтена, как письменная (дипломная) работа, если вдруг надумаю перейти в математический разряд, что мне настоятельно посоветовали сделать.
В среду двадцать пятого апреля буксир-толкач «Альбатрос» и баржа «Чайка» были спущены на воду со стапеля кормой вперед. Поскольку дно у обоих судов плоское, завалиться на борт, не говоря уже об оверкиле, слишком трудно, интриги в мероприятии не было. Шампанское тоже не разбивали о борт перед спуском. Не потому, что такой традиции на торговом флоте пока нет или во всей Одессе невозможно найти девственницу, достаточно взрослую, чтобы сильно швырнуть бутылку на веревке. Буксир и баржа малы, размах небольшой, а шампанское в бутылках из толстого стекла. Шансы, что разобьется, слишком малы. Даже при «крещении» больших кораблей не всегда получается, а это дурная примета. На всякий случай выбирают бутылку с дефектом и/или надпиливают в нескольких местах стеклорезом. Я не стал это делать, как и нанимать священника для крещения. Буксир и баржу ошвартовали к пирсу завода, где на первом продолжилась доводка ходовой рубки и жилых помещений в настройке, а на второй — установка крышек трюмов. Пообещали закончить все работы к середине мая.
По пути домой на Таможенной площади я увидел на тротуаре жандарма в темно-синей форме со штанами навыпуск поверх черных полусапожек, который, наверное, поджидал извозчика. На плечах красные погоны с одной тонкой полоской и двумя маленькими звездочками, на правой стороне груди аксельбант серебряного цвета, справа на ремне наган в кобуре, слева — драгунская шашка. Лицо показалось мне знакомым, поэтому приказал Павлину остановиться.
— Здравия желаю, корнет (лейтенант) Картузов! — поприветствовал я. — Вас подвезти?