Национальность – одессит
Шрифт:
— Не откажусь! — поприветствовав, ответил он.
Пролетка начала неторопливо взбираться по Польскому спуску, будущему спуску Кангуна.
— Так понимаю, жизнь удалась?! — иронично спросил я.
— На службу взяли, а дальше посмотрим, — улыбаясь, ответил он.
— Еду обедать в «Бристоль». Составишь компанию? — предложил я и, заметив его колебания, добавил: — Я угощаю, а всё, что можно съесть за раз, взяткой не считается.
Он согласился, после чего поведал, что сейчас служит в городском жандармском управлении, занимается контрабандистами.
— Служба не хлопотная.
В зале ресторана было многолюдно. Большая часть едоков — брокеры с биржи, поглощавшие комплексные обеды. Завидев жандарма, напряглись, а потом стали работать лодками-вилками намного быстрее и, доев, сразу умотали. Приятно смотреть, как едят люди с чистой совестью.
Мы выпили по рюмке холодной водки под телятину с ланспиком (бульон, вываренный до состояния желе с кусочками мяса), затем под десертную мадеру были черепаховый суп, ризотто с куриной печенью, жареный налим со спаржей, московик (фруктовое желе, края которого заморожены, а середина нет).
Мой сотрапезник, быстро захмелев, рассказал в общих чертах, как обучался на курсах. Детали не разглашал, а остальное мне было не интересно.
— На одном из собеседований тобой интересовались, — припомнил корнет Картузов. — Спрашивали, помогал ли ты другим студентам оплачивать обучение и кому именно? Я сказал, что ты человек состоятельный и не жадный, так что мог себе такое позволить, а кому — понятия не имею. — После чего, глядя мне в глаза своими посоловевшими, спросил: — Это ты заплатил за меня?
— Не помню! — шутливо ответил я. — Обычно спрашиваю казначея, кто хорошо учится, но стеснен в средствах, и по мере возможностей помогаю. Так что все вопросы к нему, — и поменял тему разговора: — Если не секрет, расскажи, как ловишь контрабандистов.
— Да ничего интересного. Жду сообщений филеров. Как дадут наводку на какой-нибудь пароход или рыбацкую шаланду, делаем обыск, но пока ничего серьезного не задержал, — рассказал он.
— Филеры на окладе или получают часть от арестованного? — поинтересовался я.
— Они в штате, но получают небольшую премию, если дадут ценную наводку, — ответил корнет Картузов.
— Так может им более щедрые премии платят за то, что молчат? — подсказал я.
— Ты думаешь?! — удивился он.
— Обрати внимание на своих филеров, кто живет не по окладу, и проследи за ними, узнай, кто им платит и за что. Привлеки для этого их коллегу из полиции, пообещав ему освободившееся место, — посоветовал я.
— Ты всегда даешь дельные советы! — радостно похвалил он.
— Совет не бесплатный. Мне навязывают девицу из богатой семьи, а я отбиваюсь. Может, ты за меня пострадаешь? Глядишь, подойдете друг другу — и жизнь твоя станет намного лучше, — шутливо попросил я.
— Она не уродина? — спросил корнет Картузов.
— Нет, — заверил я и, расположив ладони с растопыренными пальцами сантиметрах в тридцати от груди, добавил: — И у нее вот такой интеллект!
— Мне нравятся сисястые! — обрадовался он
— В воскресенье я приглашен на обед. Позвоню, спрошу на счет тебя. Если не будут возражать, поедем вдвоем, — предложил я.
Мы обменялись телефонами (у жандармского
108
Отношение к жандармам в Российской империи, как к КГБ в СССР. Если полицию недолюбливают все слои общества, даже те, кто служит в ней, то к жандармерии отношение двойственное. С одной стороны там служат не держиморды, что признают все, включая отмороженных революционеров, а с другой никто не любит органы правопорядка. Когда я сказал, что хотел бы приехать со своим приятелем-жандармом, Матвей Яковлевич Бабкин в восторг не пришел, но отказывать не стал. Видимо, предположил, что тупого служаку я уж точно не приведу в дом компаньона. Купец первой гильдии уже перебрался на дачу. Его жене прописали лечебные грязи и теплую минеральную воду. По мнению врачей, каждый богач — полное собрание хронических заболеваний, а бедняки исключительно здоровы.
Корнет Игнат Картузов ловко щелкнул каблуками во время знакомства с хозяевами и приложился к руке Агафьи Никаноровны с ловкостью провинциального парикмахера. Видимо, в юности один из них был ее мечтой, потому что из серых глаз прямо таки полилась симпатия на молодого человека. Офицер, пусть и жандармский, и при этом выпускник университета, высокий, стройный, сильный, с грубым мужским лицом и утонченными, по ее мнению, манерами — ни одно сердце приличной дамы не устоит.
Имел он успех и у девушек, которые тусовались с парнями в саду, причем сразу у всех. Заметив, с каким восхищением корнет Картузов смотрит на ее выпуклости, Клара Пфефель, вопреки привычке, расправила плечи, увеличив свое достояние еще сантиметров на пять. Андрей Марков и Василий Куравакали сразу прекратили баловство, поняв, что не им тягаться с таким кавалером. Тем более что он был старше юнкера по званию, офицером, пусть и не военным.
— Вот тебе еще один пример, — сказал я Василию Куравакали. — Игнат закончил юридический факультет университета, а служит сейчас в жандармерии. В будущем может оказаться в другом министерстве с повышением, даже стать градоначальником Одессы. Главное, получи хоть какое-нибудь образование, докажи, что ты серьезный, целеустремленный человек.
Про градоначальника я, конечно, загнул. За оставшиеся десять лет существования Российской империи Картузов до такой должности не дорастет, но остальные об этом не знают.
— Если бы не Александр, я был бы вечным студентом, а то и каторжником. Он мне вовремя подсказал, что надо расстаться с анархистами, — поведал бравый корнет.
— Ты был анархистом?! — ахнули в один голос девицы.
Всё, теперь он для них еще и романтический герой.
— Да, связался ними по глупости, приключений захотелось, — признался он.
— А командование знает об этом? — строго спросил Андрей Марков, которого явно задело, что теперь внимание девушек и заодно сердца отданы другому.