Национальность – одессит
Шрифт:
За участие в поединке обоих приговаривают к виселице, но часто заменяют на разжалование в рядовые или каторгу.
125
В воскресенье шестого июля я отправил Вероник к маме в Кишинев, потому что через четыре дня отправлялся на летний лагерный сбор неподалеку от Очакова. Участие хотя бы в одном таком мероприятии — обязательное условие для получения офицерского чина. Отправились своим ходом, верхом и на повозках. Каждую пушку со стальным лафетом и деревянными колесами, но без бронещита, тянула шестерка лошадей. Зарядные ящики с восьмьюдесятью восьмью снарядами в каждом — четверка. Мне разрешили ехать на пролетке. К концу третьего дня добрались до места назначения.
Полигон располагался рядом с берегом Березанского
После завтрака отправлялись на стрельбы. Позиции были оборудованы много-много лет назад, их только поправляли в первый день. Рядом стояли деревянные вышки с четырехскатными крышами, чтобы отцы-командиры могли отслеживать результат, а впереди располагались командные наблюдательные пункты (КНП), из которых командиры батарей управляли стрельбой по трем парам телефонов. На каждую пару катушка с проводом длиной двенадцать верст. Есть еще сигнальщики флагами, если произойдет обрыв. По команде «К бою!» расчет готовил пушку: наводчик снимал чехол с прицела и устанавливал панораму; замковый, правильный, заряжающий помогают ему, снимая с лафета все лишнее, откидывают правило, предназначенное для поворота пушки; ящичные достают снаряды; коноводы уводят лошадей. Трехдюймовка била на восемь верст, но мишени располагали на расстоянии от трех до семи. Начинали со стрельбы прямой наводкой с открытой позиции, переходя с увеличением дальности до цели к непрямой с закрытой, что в русской армии стали делать только лет пять назад, с привязкой к местности и без.
Я научился пользоваться артиллерийской буссолью системы полковника Михайловского. Это тот же компас с пеленгатором, только разбитый не на градусы, а на шесть тысяч делений, каждое из которых будет равно одной тысячной радиуса, измеренного нами. В результате мы может намного легче, быстрее перевести градусы в метры: на одну тысячу делить удобнее, чем на три шестьсот. Вскоре запросто делал привязку к местности, расчеты на карте, составлял схему переносов огня, пользовался панорамным прицелом Герца — механизма для наведения пушки в горизонтальной и вертикальной плоскостях — и оптическим дальномером Петрушевского, основанном на принципе вычисления высоты равнобедренного треугольника, когда известна длина основания (расстояние между окулярами) и острый угол напротив него. Кстати, это Василий Фомич Петрушевский изобрел динамит, а Альфред Нобель, учившийся у него химии, поменял один компонент, запатентовал и разбогател. Я увидел, как военные используют прозрачный целлулоид в виде изготовленного немцами круга, разделенного на шестьсот частей (каждая равна десяти делениям буссоли), и треугольником-линейкой, и подумал, что и нашему заводу не помешало бы освоить их производство. Показали мне, как и без приборов делать примерные расчеты, используя ладонь со сжатыми пальцами, растопыренными, согнутыми, карандаш, спичечный коробок…
Несмотря на то, что настрелялся из пушек в предыдущие эпохи и прочитал всё, что имелось по теории на данный момент, я с радостью отправлялся по утрам на полигон. Мне вставляло привязывать огневую позицию и КНП к точкам местности, наносить их на карту, определять расстояния до ориентиров, исходную установку уровня, буссоль целей, составлять список ориентиров, схему переноса огня… Офицеры батареи, у которых это всё уже сидело в печенках, с радостью перепоручали мне свои обязанности. Через неполный месяц, к концу сборов, я мог запросто заменить любого из них, а нижние чины настолько привыкли выполнять мои приказы, что обращались ко мне «Ваше благородие».
Отметил мои старания и полковник Джанелидзе:
—
После обеда мы отдыхали, готовились к вечерним бесхитростным мероприятиям. Кто-то с наступлением сумерек ехал на извозчике в Очаков — захолустный городишко с пыльными улицами, тихий и сонный. Активное население отсюда высасывалось крупными городами. В Очакове был зачуханный публичный дом, где трудились потасканные проститутки, вышедшие из тиража в Одессе, Николаеве, Херсоне. Имелось несколько ресторанчиков с незамысловатой кухней. Остальные развлечения были для солдат. Я объехал город в первый же вечер, понял, что делать там нечего, и отпустил Павлина в Одессу, договорившись, что приедет сюда к окончанию лагерного сбора.
Во второй половине дня я отправлялся на охоту на уток и/или рыбалку, для чего арендовал у местного крестьянина маленькую лодку. Предложил ему в оплату отдавать весь улов. Хитрозадый крестьянин решил, что я такой же умный, как он, потребовал деньги. Сошлись на рубле в неделю. Когда он увидел, сколько я привез рыбы в первый день, сделал вывод, что обхитрил сам себя. Я брал с собой и охотничье ружье, и спиннинг, и донки. В южной части лимана, где он соединяется с морем протокой шириной метров четыреста, хорошо брали бычки разных видов (кнуты, кругляки, рыжики, зеленчики), камбала-глосса, иногда заплывала кефаль, а в северной, разделенной песчаной косой на два залива, в западный из которых впадала река Сосик, а в восточный — Березань,преобладала пресноводная рыба: карп, щука, сазан, окунь. На середине лимана, где глубины были три-пять метров, лучше ловилась рыба, а ближе к берегу часто под выстрел садились утки. Я откладывал снасть, бил птицу, после чего возобновлял рыбалку.
Вечером крестьянин, у которого арендовал лодку, разжигал возле нашей «гостиницы» костер из дров акации и сухой виноградной лозы, из которых образуются более жаркие угли, чем из дуба, а его жена и две дочки потрошили пойманную рыбу и общипывали убитую птицу, которую замачивали ненадолго в местном дешевом вине и запекали на гриле — железной решетке из тонких прутьев, которую сковал за рубль полигонный кузнец. На аромат печеного мяса и рыбы подтягивались офицеры — и начинались чисто армейские посиделки без понтов и особых манер. В Одессе каждый из них был сам по себе. Иногда отмечали вместе праздники, но обычно в кругу равных. Здесь тоже сперва вели себя сдержанно, а потом, так сказать, расслабили поясные ремни и расстегнули верхние пуговицы на гимнастерках, отдыхая душой и телом. Время от времени к нам захаживал даже начальник дивизиона, обладавший чисто грузинским талантом быть компанейским парнем и при этом держать дистанцию. Мяса и рыбы было много, местное вина, простенького и дешевого, еще больше. Ешь-пей — не хочу! Если бы не комары, прямо таки рай земной. Благодаря моему хлебосольству, к концу летнего сбора дивизион превратился в спаянный коллектив, хоть завтра в бой.
126
Седьмого августа Четвертый стрелковый артиллерийский дивизион вернулся в Одессу. Павлин повез меня и капитана Кретилина, снимавшего квартиру в доме в конце Канатной улицы, неподалеку от дачи «Отрада», с Пересыпи сразу домой, а остальные проследовали в расположение части. По улицам шли молодые и не очень женщины в красивых и не очень нарядах. Цивилизация била по ушам скрипучими голосами из патефонов, которых в Городе стало несчитано, и в ноздри — ароматами изысканных духов. У меня появилось впечатление, что вернулся из рейса.
Дома, наполнив ванну горячей водой, я отмокал часа два, после чего загорелая кожа начала слезать под жесткой мочалкой. Рядом на табуретке стояли бутылка белого десертного сотерна и бокал, из которого отхлебывал время от времени. После очаковской кислятины французское вино казалось нектаром.
На следующий день съездил в часть, поболтался там до обеда, а потом отправился на завод, где от директора Шютца узнал, что дела идут хорошо. Запустили линию по производству разработанных мной игрушечных автомобильчиков с крутящимися колесиками. Продажи были выше самых оптимистичных прогнозов.