Национальность – одессит
Шрифт:
Настоящие автомобили уже появились на улицах Одессы, причем не только легковые, но и грузовые. Все были без ветрового стекла и в лучшем случае с крышей, причем над головой водителя могла отсутствовать, поэтому рулил, одетый в кожаную шапку и куртку и в больших ветрозащитных очках. Цены на заграничные легковушки начинались с двух тысяч рублей. Говорят, российские марки «русо-балт» стоят дешевле, но до Одессы они еще не добрались.
Оба новых буксира-толкача исправно возят зерно нового урожая с портов Днестра в Одессу и разные попутные грузы обратно, а старый продолжает доставлять фосфориты и пирит. Мы стремительно богатеем вместе со страной.
Во время нашего разговора
Телеграмму от Вероник вручил мне дворник, поимев гривенник на чай. Вечером мы встретили ее на вокзале. Я по привычке хотел было идти сразу в конец поезда, но заметил девушку в окне вагона первого класса. Когда увидел ее, подумал: «Черт возьми, неужели эта красавица моя?!». Да, улыбается в ответ, рада мне. Я вдруг понял, что мечтал именно о такой — красивой, женственной, элегантной, образованной и в то же время не зацикленной на эмансипации, понимающей и принимающей свою природную роль.
На Вероник были новые широкополая соломенная шляпа с синей лентой вокруг тульи и летнее бело-голубое платье с короткими рукавами и красно-желтым шейным платком. В руке закрытая темно-синяя парасоль — легкий зонтик для защиты от солнца. Большие тяжелые зонты для защиты от дождя дамам не положены. С такими могут ходить простолюдинки, которые вынуждены в плохую погоду топать по улицам, потому что нет денег на извозчика. Уезжала с одним чемоданом, вернулась с двумя. Значит, с умом распорядилась деньгами, выданными на пошив нарядов.
В пролетке я крепко сжал ее маленькую теплую руку и, вдыхая приятный аромат горьковатых духов, прошептал на ушко:
— Я считал каждый час до встречи с тобой!
Почти не соврал. Как отправил телеграмму, так и начал отсчет. На полигоне вспоминал Вероник только в кровати перед сном, потому что место рядом пустовало, а хотелось…
Зайдя в квартиру, я подождал, когда Павлин занесет чемоданы, отпустил его до утра и сразу направился к Вероник, которая сняла перед зеркалом шляпу и распустила волосы. Всем своим видом она показывала, что сделал это без всякого умысла, но, когда моя рука крепко сдавила ее ягодицу и подтолкнул к спальне, улыбнулась еле заметно и пошла к кровати.
— Подожди, я разуюсь и сниму… я сама… я… — успела она пролепетать до того, как оказалась на кровати с задранным вверх подолом платья, открывшим белые ноги и низ живота с покрытым светлыми короткими волосками лобком.
Обняла меня крепко, словно боялась, что упадет, и застонала радостно и протяжно, как не делала раньше. В первый раз кончила быстро, вцепившись зубами в мою грудь через рубашку, как я советовал, но без одежды, чтобы потом мышцы щек не болели. Раньше почему-то стеснялась делать так. Во второй раз растягивала до последнего, чтобы вместе со мной. Тогда кровать уплывает под нами.
Вероник поплакала, а потом призналась:
— Я думала, что мы больше не увидимся. Почему ты не писал мне?!
— Потому что во время стрельбы из пушки закладывает уши, в них звенит до следующего утра, а я не могу писать, если не произношу текст про себя и не слышу его, — придумал я.
Чем невероятней вранье, тем скорее в него верят.
— Ты что, произносишь про себя, когда пишешь?! — поразилась она.
— А ты разве нет?! — в свою очередь удивился я.
Вероник зависла, вспоминая.
— Наверное,
— Потому что пушки рядом не стреляли, — подсказал я.
— Не дай бог! — пожелала она и попросила: — Но в следующий раз напиши хоть пару слов, чтобы я знала, что ты не забыл меня.
— Это несерьезная причина, потому что тебя нельзя забыть, — отклонил я просьбу и принялся целовать ее размякшее от счастья лицо.
— Подожди, я сниму туфли и разденусь! — взмолилась Вероник.
Разуться таки успела.
127
Шестнадцатого декабря в час дня состоялась защита моей докторской диссертации «Получение пластической массы целлюлон». Проходило мероприятие в аудитории, присутствовать и задавать вопросы имел право любой из причастных к университету и науке. Пришли и заняли первые ряды ректор Левашов, профессора и приват-доценты с кафедры химии, исполняющий обязанности экстраординарного по геологии Ласкарев, и десятка три студентов с разных курсов и отделений физмата, расположившись на галерке. Последние, видимо, мечтали в свое время защититься, перенимали опыт.
Первым выступил заслуженный профессор Евфимий Филимонович Клименко, представил меня, как своего ученика, что было правдой лишь отчасти, потому что лекции он не читал, но принимал у меня экзамены, рассказал о других моих работах по химии и даже по геологии и агрономии. Мол, личность многогранная. Затем я прочитал диссертацию и показал на специально нарисованном плакате, как проходит процесс и что получается в итоге.
К тому времени все, кто хотели, прочитали статью в «Записках Новороссийского общества естествоиспытателей», повторили описанный там процесс и получили то же вещество, так что особых дебатов не было. Только один студент поинтересовался, как мне пришло в голову добавить глицерин? Я ответил, что это вещество приснилось мне. Решил, что сон в руку — и так оно и оказалось. Байка о том, что Менделееву приснилась таблица элементов, уже в ходу, хотя Дмитрий Иванович всячески опровергал ее, утверждая, что бился над этой задачей двадцать лет. Мне с радостью поверили. Люди обожают фантастические истории. После чего Евфимий Филимонович спросил, есть ли еще вопросы? Их не было, поэтому объявил, что защита докторской диссертации состоялась, поздравил меня, себя, отделение химии, физико-математический факультет и Императорский Новороссийский университет с появлением нового ученого.
Это на историческом отделении, где я однажды побывал на защите магистерской диссертации, баталии могут продолжаться до вечера и хрипоты. Там у каждого своя точка зрения, но никто ничего не может доказать, поэтому побеждают количеством. Диссертант просто должен привести как можно больше сторонников своей теории, чтобы переорали оппонентов.
Решение Ученого совета будет отправлено на утверждение в Академию наук и Министерство просвещения. Обычно ответ приходит в течение полугода. При положительном ответе я стану доктором наук, чиновником восьмого ранга (коллежский асессор, а в армии — капитан, ваше высокородие) и получу личное дворянство. Если в придачу займу должность экстраординарного профессора, как предложил мне заслуженный профессор Клименко, которому влом было читать лекции по технической химии вместо умершего Петриева, то перепрыгну сразу в шестой ранг (коллежский советник, полковник). Прослужив в ней два года, могу стать ординарным профессором, чиновником пятого ранга (статский советник). Выше только ректор университета — четвертый ранг (действительный статский советник, генерал-майор) и потомственное дворянство.