Национальность – одессит
Шрифт:
— В центре города обитают бедняки, чтобы быстро добираться пешком до нужного места, а я достаточно богат, чтобы жить вдали от них — там, где нравится мне, — сказал я.
— И в центре много богатых, — возразила она.
— Но бедных духом, — продолжил я.
Павлин повернул к закрытым воротам дачи «Отрада» и заорал:
— Аристарх, открывай!
Мне кажется, возможность хоть кому-то приказать хоть что-то наполняет смыслом его работу извозчиком.
Из дворницкой выбежал какой-то из Аристархов, потому что на этот призыв откликалось сразу трое ее обитателей, распахнул ворота. Устроиться дворником в богатый дом — что выиграть в лотерею. Работа не слишком
— Закрывать или сразу уедете? — спросил Аристарх, увидев в пролетке женщину.
— Уедет, — тихо ответил я, а Павлин повторил громко.
Высадив нас у моего дома, он развернулся и дал коню несколько минут пощипать траву на лужайке. И животине сделал приятно, и себе, заставив дворника подождать такую важную птицу. Чем беднее человек материально и духовно, тем сильнее тяга к понтам.
39
На даче «Отрада» сейчас заняты, кроме моей, еще две квартиры на первой улице. В одной живет художник, которого я ни разу не видел трезвым или с мольбертом. Впрочем, не сторож я ему. Во второй — семья с восемью детьми и двумя служанками. Возле их домов, расположенных рядом, ночью включают электрический фонарь на столбе в придачу к тому, что в начале первой улочки. На моей только один и тот сдвинут ко второй.
Видимо, пустая и темная улочка навела Стефани на грустные мысли, потому что радостно воскликнула, когда зашли в прихожую и я включил свет:
— Как у тебя тепло и электричество есть!
— Здесь есть всё, что мне надо для жизни, — похвастался я и помог ей снять пальто, потертое на локтях.
Шапку она сняла сама в гостиной перед овальным зеркалом, висевшим на стене, и, расстегнув застежку и краем глаза фиксируя мою реакцию, неторопливо расправила длинные светло-русые волосы, собранные ранее в узел под головной убор.
— Расческа есть? — спросила Стефани, убедившись, что я заценил.
— Только маленькая в туалетной комнате, — ответил я, показав на вход в санузел. — У меня не такие длинные и красивые волосы, как у тебя, в особом уходе не нуждаются.
— Это я заметила! — улыбнувшись, произнесла и отправилась туда.
Радостного крика по поводу наличия ванной и особенно шикарного унитаза я не дождался, хотя по шуму воды догадался, что им воспользовались.
Вернувшись в гостиную, она спросила:
— Можно принять ванную?
— И даже нужно, но сперва поедим. Принеси с кухни два бокала, тарелки и ложечки, — сказал я и, поскольку начинка у пирожных была светлая, достал бутылку итальянского рислинга из селларета — напольного винного шкафа, закрываемого на врезной замок, ключ от которого носил с собой.
Купил этот предмет мебели, когда заметил, что горничная или ее хахаль отхлебывает из открытых бутылок. Не так жалко было вина, как не хотелось глотать чужие слюни.
Стефани расставила посуду, а я открыл штопором бутылку рислинга. У золотисто-желтого вина был аромат выжженных солнцем гор и сочных ягод с легким оттенком акации, из которой делают бочки для этого напитка. Вкус насыщенный, кисловато-фруктовый с продолжительным послевкусием. Самое то под сладкие пирожные. Что и подтвердила оголодавшая курсистка, умоловшая шесть из семи пирожных. Судя по тому, как ела, быстро и тщательно пережевывая пищу, работница из нее получится старательная.
Я не
— Пойду в кабинет. Посуду оставь здесь, горничная уберет. Чистые полотенца в комоде, — после чего попросил шутливо: — Плескайся не долго, а то я засну — и станешь безработной.
— Постараюсь! — весело заверила она, выпив за раз почти полбокала.
Значит, все-таки нервничает, пытается опьянеть, чтобы приглушить предстоящие неприятные ощущения.
Дверь в кабинет оставил открытой, поэтому слышал, как наливалась вода в ванную и радостные ахи-охи. Пытался читать учебник с точно таким же названием «Общая химия», как был у того, по которому делал контрольные во время заочной учебы в Одесском высшем инженерном мореходном училище (ОВИМУ). Текст в голову не лез. Там все было заполнено голой женщиной в ванной.
Минут через двадцать Стефани проскользнула по коридору в спальню, держа в одной руке платье, белые панталоны до колена с несшитыми штанинами и черные чулки с подвязками, а в другой бокал с остатками вина. На ней остались только белая нижняя рубашка длиной немного ниже колена и черные ботинки. Тема тапочек для гостей у меня не раскрыта. Сейчас не принято разуваться в гостях, только снимают галоши в прихожей.
Стефани лежала в кровати, укрытая толстым пуховым одеялом до подбородка. Волосы красиво разложены по подушке. Они сухие, только кончики у нескольких прядей подмочены. Так сказать, товар лицом, которое у каждого разное. Платье и черные чулки поверх него лежали на комоде для постельного белья. Наверное, кто-то сказал Стефани, что мужчин возбуждает вид чулок. Разве что на ногах на контрасте с белыми голыми бедрами.
Я поставил на прикроватную тумбочку пустой бокал рядом с ее, тоже опорожненным, разлил в них остатки вина из бутылки. После чего разделся, повесив костюм и галстук в платяной шкаф, а рубашку, трусы и носки сниму в ванной комнате и отправлю в корзину для грязной одежды, чтобы горничная постирала в понедельник. Трусы сшил на заказ. Пока такого нижнего белья нет, если не считать плавки для купания в море, которые при советской власти будут называть семейными трусами. Носить модные сейчас кальсоны не хочу, да и климат не располагает.
— Снимай всё, — приказал я Стефани, отправившись в ванную.
Прямоугольное зеркало над умывальником покрыто паром по краям, а в центре размазали рукой. В костяной расческе, лежавшей на полочке под ним, пара длинных светло-русых волосин. Из двух зубных щеток из барсучьей щетины одна была мокрой — плюс в сексуальную карму моей содержанке. Пока в ванную набиралась горячая вода, я воспользовался второй щеткой и лучшим в мире зубным порошком И. Маевскаго, укрепляющим десны и придающим зубам снежную белизну, как было написано на бумажной этикетке, приклеенной к крышке круглой плоской жестяной банки. В предыдущую эпоху щетка у меня была из бамбука с коротким конским волосом и обычный мел вместо нанешнего с запахом и вкусом мяты.
В спальню вернулся в китайском темно-синем шелковом халате с красными драконами. Бокал Стефани был пуст, но волосы ее лежали на подушке так же, как раньше, словно не шевелилась. Делала вид, что не смотрит на меня голого. В первый раз смотрят обязательно. Это закон здорового любопытства.
Я ложусь рядом с девушкой. Стефани расслаблена, покорна, считая по малоопытности, что этого достаточно для выполнении договорных обязательств. Впрочем, для меня пока сойдет.
— Только не влюбляйся в меня. Наши отношения будут сугубо деловыми, — серьезным тоном предупреждаю я.