Над синевой во мгле
Шрифт:
– Вам нужен ремонт? – не расставляя акценты на местах разорванности, Инга отложила брюки, чем загасила неловкость Кири. – Кирилл!
– Можно Киря, – поправил Кирилл Ингу.
– Ну хорошо, Киря, приходите часа через три, всё будет готово.
Инга помнила, что до визита к Нино шесть часов, она успеет.
Они улыбнулись друг другу, и на фразе «До встречи» Инга закрыла за Кириллом дверь.
Чашечка кофе взбодрила её, и она, окончательно проснувшись, принялась колдовать над штанами Кири.
Штанцы оказались капризными и забрали часа три кропотливой и дотошной
Киря держал в руках свои фирменные брюки и глазам не верил. Он пробовал шов на прочность – тянул влево, вправо, вверх, вниз, – но рукотворение Инги сохраняло неизменность.
Во взгляде Кири засверкали бенгальские огоньки.
– Инга, Вы чудесница! Сколько я должен?
– Да ничего не надо.
Киря удивился, он знал, что ремонт одежды кропотлив и забирает много времени, и отступать не собирался.
– Нет-нет! Инга! Просто за спасибо я не могу. Придётся оставить штаны Вам. А-а-а! Вы хотите, чтобы я ушёл без штанов? – с вкрадчивостью шутливого обаяния выразил Киря свою настойчивость и желание «оплатить».
Юмор Кири попал в цель. Инга на лету поймала «шар» и не раздумывая отправила ответный:
– Без штанов? Без штанов, конечно, нельзя! Через карманы штанов можно трусы поправить и… вообще поправить, уложить, пригладить…
– ДА! – подхватил Киря. – Карманы! Великое дополнение к штанам! Карманы как варежки: поместил в них руки – и ты герой момента!
Дальше они уже не могли продолжать. Взрыв хохота заполнил пространство.
Просмеявшись, Инга вручила Кире штаны и заключила:
– Ладно, я согласна на упаковочку добротного кофе.
Киря обрадовался, поблагодарил Ингу и на ходу прокричал:
– Я Вам найду немыслимый по своей приятности кофе…
«Какой же он милашка и совсем не суслик», – подумала Инга.
Глава 4
Порой и мёд можно обратить в желчь.
Инга шла по коридору с застывшей улыбкой на лице, подаренной Кирей.
«До чего же он обаятельный! Стоило пообщаться, и как солнце выпила. Говорит простые вещи, а смешно. Видно, у юмористов своя вибрация, идущая от головы. Киря относился к тем светлым людям, которые банальность и обыденность меняют на хорошее настроение», – Инга шла и утопала в своих размышлениях – к чувству юмора она относилась с великим почтением. Она уверена, что юмор – это особая зона в голове, которая даёт преимущество замечать детали, впрыскивая в них смешливые нотки с живой остротой ума и не нарушая границ разумного восприятия.
«Киря далеко не красавец, – думала Инга. – Первое впечатление о нём было так ловко обыграно, и передо мной стоял не суслик, а очень обаятельный и очень привлекательный молодой человек. Юмор – это не просто смех и умиление, это сложная функция мозга – так утверждают учёные. Человек, обладающий юмором, способен выйти из сложной для него ситуации легко и достойно, т. е. обыграть умом неудобное и неприятное».
«Да! – согласилась Инга с учёными. – Чувство юмора – это Божий дар. Но если человек “шутит”, обижая и унижая, пересекая грань хорошего и здорового, это уже не юмор – это цинизм. Шутить не для смеха окружающих, а для истерии своих амбиций – это не юмор. Обида – это антипод юмора, и уж точно не от Бога».
И незаметно её мысли скатились от позитива к негативу: «…обида… антипод… не от Бога…», и это вносило настораживающие нотки. Инга всегда прислушивалась к предупреждениям «НИОТКУДА», но времени на размышления не осталось. Она уже подошла к двери Нино, постучалась и вошла, держа в руках наброски моделей.
В кабинете, помимо Нино и Леры, присутствовали двое мужчин. Один из них, лет сорока пяти, сидел рядом с Лерой и был похож на нерпу – с большими глазами и расплывчатым широким носом. Лицо было гладким, без морщин. Нет морщин – нет судьбы. Лицо Толстого, как про себя его определила Инга, было раздутым, а точнее надутым. Его мысли, поступки, действия были стёрты с его лица: добрый или злой, умный или глупый, наглый или благодетельный – не распознать. Облик не передавал никаких восприятий. А его рыхловатое тело расплывалось в кресле, и левая рука властно лежала на Лере.
На Лере! Молодой, стройной и красивой!
Перед Ингой нарисовалась картина: «Неповоротливый тюлень и сказочная русалка».
Инга поймала себя на том, что она не может скрыть свои эмоции отвращения, и, чтобы загасить явное их выражение, быстро перевела взгляд на другого присутствующего. Другой оказался среднего роста, среднего телосложения и средней внешности. Инга назвала его «Средним».
– Ну, показывай свои шедевры.
Инга вздрогнула. Голос Нино вывел её из оцепенения и мыслей, с которыми она провалилась, как в тёмную пасть чего-то противного и мерзкого. Она поняла, для чего её сюда пригласили, но быстро взяла себя в руки и отреагировала на слова Нино.
– Да-да! Пожалуйста! – Инга протянула альбом и посмотрела прямо в глаза Нино.
Но чтобы сбалансировать своё поведение, она перешла к приветствию.
– Всем добрый день! Я Инга!
– О Господи! Я ведь тебя даже не представила. Знакомься! Дмитрий Лазаревич! Величина в мэрии нашего города, – показывая рукой на Толстого, потом перевела взгляд и тоже представила: – Пётр Петрович! Управляющий центрального отделения Вербанка.
Толстый и Средний надели на лицо улыбку истинных джентльменов и пригласили Ингу к столу на правах хозяев этого незатейливого сабантуйчика, орошая обстановку радостно-угодливым юмором.
Приторные взвеси, зависшие над столом, не заставили долго сомневаться. Во взглядах и дешёвых притворствах Толстого и Среднего чётко улавливалось, что Инга и Лера приглашены на сладострастный десерт.
Настроение Инги не ускользнуло от Нино, но она не подала виду. Правда, выдала себя тем, что альбом, даже не просмотрев, отложила. А ведь альбом с моделями образцов был главной причиной визита Инги.
Инга обратила внимание на этот, казалось бы, совсем не значимый момент и задумалась: