Надежда дракона
Шрифт:
— Указ есть указы, — говорит меньший змай.
Тот, что побольше, останавливается, кивает:
— Указы нас объединяют, — в тон говорит он, отступая в сторону и пропуская меньшего.
— Невозможно.
— Возможно, — говорит Висидион. — Мой отец заслуживает похвалы. Он создал указы. Они не всегда работают. Змай должен быть силён духом. Недостатков указов — нет. Они просто фокусируют внимание.
— Понятно, — говорю я. — Как давно здесь существует это сообщество?
— Достаточно долго, чтобы мой отец
Мы идём дальше, когда говорим. Звон металла о металл становится громче по мере приближения к рабочему месту кузнеца. Глядя, как он работает, когда мы приближаемся, я вижу, что его мастерство впечатляет, если не на уровне старых стандартов. До разрухи его работу выполняли машины, но его ручная работа эффективна, если и не красива.
— Приветствую, — говорю я, повышая голос, перекрывая звон его молотка.
Он отрывается от того, над чем работал, хмыкает, затем возобновляет стук.
— Мой брат, Падрейг, не любит слов, — говорит Висидион.
— Можете ли вы сделать лохабер? — спрашиваю его.
Падрейг останавливает свой молот на наковальне, кладя его рядом с деталью, над которой работал. Когда он поднимает глаза, они сужены, а челюсти сжаты.
— Ты умён? — спрашивает он низким шипящим голосом. — Что не так с тем, что у тебя на спине?
— Ничего, — говорю я, изо всех сил стараясь не встретить его враждебность своей собственной.
Как ни странно, на ум приходят указы клана.
— Похоже, что у меня есть инструменты для тонкой работы над лохабером? — он крутится, осматривая инструменты. — Нам повезло, что я могу делать копья для охотников.
— Тогда ты можешь сделать мне копье? — спрашиваю его.
— Могу ли я или хочу ли я? — спрашивает Падрейг.
— Ах, не обращай внимания на старого Падрейга! — говорит змай, который работает рядом с ним.
Этот змай строил навес. Различные шкуры и кожа лежат на столах вокруг него, делая его торговлю очевидной.
— Я не хотел обидеть, — говорю я.
— Он просто злится, что его работы никогда не получаются такими красивыми, как мои, — говорит новый змай. — Я Араун.
— Астарот, — говорю я, протягивая руку и хватая его за локоть, что он делает в ответ.
— Твоя работа выглядит как навоз манджмуна, — говорит Падрейг. — И я не работаю бесплатно, незнакомец.
— Я мог бы поторговать, — я предлагаю. — Что тебе нужно?
— У тебя ничего нет, — рычит он.
— Падрейг, можешь ли ты не быть землией? — говорит Араун, качая головой.
В натуре Арауна есть лёгкость, которая заставляет вас захотеть полюбить его.
— Заткнись, пока я тебя не заткнул, — говорит Падрейг, снова беря свой молот.
— Ты пришёл с новыми женщинами, не так ли? — спрашивает Араун.
— Да, — говорю я, сужая глаза.
— Ну вот, — говорит он.
— Вот, что?
—
Падрейг с огромной силой ударяет молотом по наковальне. Одним шагом он сокращает расстояние между ним с Арауном, хватая змая за рубашку и поднимая его над землей. Араун смеётся, грозя пальцем перед его лицом.
— Ну, ну, Падрейг, — говорит Араун. — Указ есть указ.
Падрейг трясёт Арауна, крепче сжимая его.
— Брат, — предупреждает Висидион.
— Указы объединяют нас, — говорит Падрейг, ставя Арауна на землю и поворачиваясь к нему спиной.
Араун смеётся и поворачивается спиной к Падрейгу, возвращаясь к своей работе.
— Так что взамен? — спрашиваю я Падрейга.
— От тебя ничего не надо, — говорит он, ударяя молотом по наковальне.
Звон эхом отдаётся от стен долины, заставляя мои уши зазвенеть в такт. Биджас восстаёт, требуя, чтобы я показал ему свою силу, что он не лучше меня. Он будет слушать, когда я заговорю. Мои мышцы дрожат, пульсируя от бьющего в них адреналина.
— Давай поторгуемся, — повторяю я.
Стук Падрейга прекращается. Он встречает мой взгляд своим. Я изо всех сил пытаюсь сохранить контроль, мои руки сжимаются так сильно, что я чувствую, как мои ногти впиваются в них.
— Порция воды, — говорит он, опуская глаза.
Мой биджас триумфально ревёт, пытаясь взять себя в руки, но я могу его остановить. Я делаю глубокий очищающий вдох и смотрю на Висидиона.
— Что за порция? — спрашиваю я.
— Система торговли, — объясняет он. — Мы работаем вместе, каждый приносит пользу клану, но торговля справедлива. Вода — самая ценная вещь, поэтому она наш главный обменный материал. Порция — это норма воды на один день.
— Согласен, — подтверждаю я.
Я протягиваю ему руку, ожидая, когда он согласится на сделку. Он смотрит на мою руку с тяжелым молотом в одной руке. Повернув голову, он сплёвывает, кладёт молоток, затем делает шаг и берёт меня за руку, скрепляя нашу сделку.
Падрейг уходит работать, а Висидион уходит, и я следую за ним. Не могу не провести сравнения между кланом и Драконьим городом. Человеческое влияние на город в целом и на нас, змаев, становится более чем очевидным.
Почему? Почему такие яркие различия?
Падрейг и Араун ясно показали их для меня. Сила по-прежнему правит, дань биджасу. Это то, чего требуют наши первобытные инстинкты, доминирование, поклонение тем, кто оказался сильнее вас, и даже тогда неохотно. Указы, их мантра могут удерживать их от бижаса, но их общество всё ещё подчиняется ему.
В Драконьем городе у нас нет этой проблемы. Почему? Отличие в людях. У всех самцов змай в городе есть пары, или в моём случае я ещё работаю над этим. Другие самцы полностью обрели своё сокровище. Самки — это ключ.