Надежда мертва
Шрифт:
— Не так быстро, мальчик, — старик закричал и ударил длинным, тяжелым копьем, пробивая левое плечо Игрина насквозь и поднимая его вверх, словно тряпичную куклу, за секунду до того, как топор обрушился на голову старика. Здоровяк взлетел вверх и тут же соскользнул вниз по древку копья. Плечо пронзила тугая, рвущаяся боль, и Игрин все же разжал руки и выронил топор. Священное оружие звякнуло и упало вниз, а "крики" тут же прекратились. Охотник увидел изрубленное и изуродованное шрамами лицо Эдгара Фон Рэйнса. Увидел его вечно улыбающийся кривой усмешкой рот и глаза, полные безумной ярости и гнева, готовые уничтожить все вокруг безо всякой причины. А еще он увидел его уши, которые покрылись кровоточащими и гноящимися волдырями. Скорее всего из-за того, что он воткнул в них освященные Церковью затычки. Которые спасали его от "криков" праведных
Эдгар засмеялся и взмахнул копьем отбрасывая Игрина на десятки метров вбок. Вышибала почувствовал, как ударился об обломки, но не остановился. Сила броска была нечеловеческой, поэтому он покатился дальше, набирая скорость до тех пор, пока не отскочил от очередного обломка и не полетел прямиком в сизое море Игнем Санктум. Туман мгновенно проник в рот и нос. Игрин не хотел отключаться. Он хотел встать, доползти и сражаться дальше. Битва, которая произойдет сейчас на обломках дома Эшлендов — станет самой важной в его жизни. В этом он был уверен. И не кровь, льющаяся рекой из разорванной раны, не глаза, не видящие ничего из-за красной пленки, закрывающей взор, не могли его остановить. Игрин попытался встать, но получилось плохо. Тогда протянул правую руку, надеясь зацепиться хоть за что-то и, к счастью, ухватился за какой-то обломок. Потянулся вперед, а потом еще. Он полз, толкаясь ногами и хватаясь единственной рукой, которая ему повиновалась. Полз, оставляя за собой кровавый след. Но на его лице все еще была страшная, безумная улыбка. Почти такая же, что всегда украшала лицо легендарного охотника Эдгара Фон Рэйнса. Игрин чудом смог заползти по обломкам наверх, подальше от тумана, который не смог усыпить человека, потерявшего в этой жизни все. Он взобрался наверх, поднялся на колени и с силой вдохнул воздух, пропитанный кровью змеязычников и пылью уничтоженного особняка. Последнее, что увидел Игрин, перед тем как силы покинули его — были две фигуры, затянутые в черные одежды, которые подходили к старику, что размашисто водил тяжелым копьем, с которого еще капала кровь, из стороны в сторону.
— Какая удача, сразу два воспитанника Айзека пришли, чтобы уничтожить меня. Это честь для старика Эдгара, — отступник притворно поклонился, а потом рассмеялся раскатистым, несущим безумие хохотом. — Я жду вас. Давайте! Нападайте!
Охотники сорвались с места одновременно, вкладывая в этот рывок много сил, желая закончить все одним ударом. Их топоры взметнулись с двух сторон, направляясь в сторону старика под разными, неудобными углами. Такую атаку не смог бы отразить обычный человек. Но Эдгар Фон Рэйнс никогда и не был обычным человеком. А сейчас перестал быть человеком вообще. Он схватил копье двумя руками и, в последний момент, раскрутил его, выполняя немыслимую фигуру, практически одновременно попадая древком по обоим охотникам. Их откинуло в разные стороны, будто просто снесло немыслимым ветром. Старик причмокнул губами:
— Похоже вы и вправду ученики Айзека, занятно, — Эдгар зарычал и перехватил копье у себя за спиной. Оба охотника смогли в последний момент поменять движение топоров и закрыться от удара. Их откинуло, руки тряслись, но ни один из них не пропустил удар.
Борис и Родерик быстро переглянулись, каждый удостоверился, что его брат не пострадал. Легкого кивка было достаточно. Они увидели, как опасен легендарный Эдгар Фон Рэйнс. Но также поняли, что он защищает девчонку, что сейчас стояла за его спиной, почти на границе обломков и тумана. Она была чем-то дорога ему, чем-то важна. Ее необходимо было уничтожить, в этом не было сомнений. Каждый из охотников перехватил топор. Борис развернул топор и скрыл его за спиной. Его личная, специальная форма. Родерик достал второй топор и скрестил их перед собой. Каждому охотнику, достигшему определенного уровня мастерства, доставался секрет особой формы боя. Эдгар засмеялся, когда увидел, как изменились стойки охотников.
— Да! Да! Это то, чего я ждал. Настоящая битва. Давайте, выродки Айзека, покажите, чего мой ученик смог добиться за все эти годы. Я не буду сдерживаться, учтите. Бриштер!
Охотники одновременно кинулись к нему, увидели, как когда он выкрикнул слово силы, то будто потяжелел. Под его ногами хрустнули обломки, словно он стал много тяжелее своего веса, превращаясь в настоящего исполина. Увидели змею, что вылезла из его рта. Отвратительная, огромная, вся в царапинах и ссадинах. Эдгар прикусил ее шею сразу, как она посмела высунуться наружу. Змея извернулась и зашипела, а отступник безумно заверещал.
"Его нужно уничтожить, он слишком опасен," — мысль одновременно проскользнула у обоих охотников. Они покрепче перехватили топоры и приготовились сражаться с чудовищем, вышедшим за рамки могущества змеязычников.
День 2ой зимнего круга 98 года Р.С.
Деревня Ликхель, близ Тайнмура
Мужчина тяжело ввалился в дом, поспешно закрывая за собой дверь, стараясь не пустить внутрь ветер и снег. Охапка дров упала на пол, но он не придал этому значения. Шмыгнул носом и принялся снимать с себя заснеженную одежду. В это время года на севере было нестерпимо холодно, и если зазеваешься — можешь быстро замерзнуть. Метель постоянно поднимала снег вверх, закрывая видимость и намереваясь окутать своими смертельными объятиями случайных зазевавшихся прохожих. Поэтому в такое время улицы были пусты и люди выходили из теплых домов лишь чтобы нарубить дров или попросить у соседей еды. Многие такие зимы вообще не переживали, но деревня Ликхель была многочисленной и люди тут жили добрые, к морозу привычные. Настоящие северяне. Эдгар Фон Рэйнс северянином себя не считал, поэтому как только разделся, громогласно возвестил о своем прибытие:
— Айзек забери дрова, да накидай в печь, поживее! — он выкрикнул имя своего ученика и тот почти мгновенно оказался рядом. Глаза заспанные и мутноватые, но уже готов выполнять указания своего учителя. Молодой парень собрал раскиданные по полу деревяшки и устремился к центру хижины, где вовсю разгоралась печка.
Эдгар прошел на кухню и прихватил початую бутылку вина. Сделал хороший глоток и направился к печке. Уселся на пол, подставив ноги огню, с удовольствием закатывая глаза, ощущая тепло. Эдгар любил огонь и теплоту, холод северных городов всегда был ему противен. Айзек уселся рядом с учителем.
— Как она?
— Молчит. Как обычно, — Айзек пожал плечами, подкидывая небольшое сыроватое полено в разошедшийся огонь. Пламя на секунду отступило, пробуя новую пищу на вкус и тут же с радостью и аппетитом набросилось на него, обжигая и поглощая.
— Ну, так мы ничего не узнаем, а нам бы поскорее отсюда выбраться.
— Не хотите в Тайнмур идти без информации?
— Мы охотники, Айзек. Должны быть всегда подготовлены. Ведьмы намного сильнее нас, да и опаснее. Особенно — когда они знают, что мы идем. Если застанем их врасплох — можем победить. Но если в чистое поле выйдем биться, тогда наши головы полетят вверх, — Эдгар хихикнул и протянул вино своему ученику. Ему нравился этот мальчик, хоть он и был странноватым. Никогда не проявлял эмоций, всегда выглядел отстраненным, будто неживым. Но силы и умения у него было хоть отбавляй. Где природа чувствами не одарила — вполне восполнила силой и холодным расчетом. Айзек благодарно принял бутылку из рук учителя и сделал глоток:
— Много лучше старого пойла, мастер Эдгар, — сказал он с силой выдохнув. Дешевое вино обожгло гортань, но подарило приятные ноты вишни и береста во рту.
— Мы много путешествуем, Айзек, а потому должны интересоваться миром вокруг и пробовать не только изысканные угощения, но и еду простых людей. Для жителей Ликхеля это пойло — настоящий напиток богов. Согревает зимой, остужает летом. Поймешь этот напиток — значит поймешь, как думают люди, которые здесь всю жизнь прожили. Вот это, — Эдгар ткнул пальцем Айзека в лоб так быстро, что тот даже не успел заметить движение, — это твое главное оружие. А не топор священный или охотничьи уловки. Ты думать должен, узнавать, понимать. Величайший охотник тот, кто может в толпе раствориться и с любым человеком общий язык найти. Будь то простолюдин или вельможа, полицмейстер горделивый или наемник продажный. Со всеми ты должен быть братом, товарищем и союзником. Понятно?
— Да, учитель, — Айзек безразлично кивнул и отпил еще вина, стараясь распробовать его вкус и понять, о чем говорит Эдгар. Учитель удовлетворенно улыбнулся. Другие думали, что в отстраненности Айзека скрывается его безразличие, но Эдгар давно узнал правду. Ум этого мальчика был настоящим сокровищем, он впитывал словно губка и взвешенно выбирал самое лучшее решение. Когда-нибудь, в этом Эдгар был уверен, он встанет на самой верхушке Церкви. Может даже ему удастся возродить былое могущество.