Наёмники Гора
Шрифт:
— Нет, — признал мой собеседник. — Но ведь не обязательно принадлежать к роду Марленуса, чтобы править Аром.
— Миний Тэнтиус Хинрабий и Цернус, оба, правили в Аре, — напомнил мне второй мужчина. — И ни один из них не был с ним даже в родстве.
— Это верно, — вынужден был признать я.
— Она — свободная гражданка, — сказал первый из моих собеседников. — А следовательно, ей может быть дано такое право.
— А почему не Гней Лелиус или Серемидес? — поинтересовался я.
— Ни один не честолюбив, к счастью, — объяснил второй.
— Но почему она? — не отставал я. — Почему не кто-либо из тысяч других?
— Ну, она всё же из монаршей
— Понятно, — сказал я и, посмотрев вниз на Фэйку, спросил: — Ты напилась?
— Да, Господин, — ответила рабыня.
Она соблазнительно смотрелась, стоящее на четвереньках, перед нижней чашей фонтана, принадлежащее мне животное, в стальном ошейнике и короткой тунике.
— Вставай, — скомандовал я своему домашнему животному.
— Да, Господин.
Я вновь бросил взгляд вслед паланкину, но на этот раз не смог разглядеть его. Он скрылся в толпе людей спешивших по своим делам.
— Куда мы идём? — спросил Хурта.
— Туда, — указал я.
Нам следовало пройти на юг по проспекту Центральной Башни около четырех — пяти пасангов, а затем свернуть налево на Фургонную улицу, по ней добравшись до проспекта Турии. Где-то там, скорее всего в дальнем конце того проспекта, в районе Улицы Клейм, находился переулок Рабских Борделей Людмиллы.
Пожалуй, надо будет уточнить дорогу, как только мы доберёмся до проспекта Турии. Я не сомневался, что мы сможем быстро найти такое место. Уж больно название его было запоминающимся.
— Как называется место, куда мы направляемся? — спросила Боадиссия.
— Переулок Рабских Борделей Людмиллы, — сообщил я.
— Что-то мне не нравится, как это звучит, — поморщилась Боадиссия.
— Мне так не кажется, — усмехнулся я.
— А мне даже нравится, — поддержал меня Хурта.
Я оглядывался на Фэйку, понурившись тащившуюся следом за нами. Она была невнимательна. Она допустила серьёзный проступок. Сегодня вечером ей ждала плеть.
22. Инсула Ачиатэса
— Как здесь воняет, — сдерживая тошноту, проговорила Боадиссия.
— Держись, — велел я ей. — Скоро Ты привыкнешь к этому запаху.
— Я говорил им, уже много раз говорил, — раздражённо проворчал владелец инсулы, нёсший маленькую лампу, — что они должны держать крышку закрытой. Конечно, она тяжёлая, вот они её, зачастую оставляют приоткрытой.
Со скрежещущим звуком он пихнул на место тяжелую керамическую крышку, закрыв ей огромный бак. Бак, стоявший в футе от лестницы, служил для сбора нечистот, в него вывали помои из вёдер и ночные горшки. Такие баки меняют раз или два в неделю, а наполненные грузят на фургоны и вывозят за город, где опорожняют в один из карнариев, или в компостные ямы. Потом их отмывают, и они снова готовы быть поставленными клиентам. В городе этим бизнесом занимаются несколько компаний, организованных специально для этой цели. Конечно, подобная работа выполняется рабами-мужчинами, под контролем надсмотрщика.
— Следуйте за мной, — позвал Ачиатэс, начиная подниматься по лестнице.
Я последовал за ним. Позади меня шла Боадиссия, потом Хурта, а последней Фэйка. Лестница была узкой. Два человека врятли смоли бы разойтись на ней. Зато защищать её было бы легко, автоматически отметил я. А ещё она была крутой. И это тоже играло на руку обороняющимся. В отличие от всех, что я видел прежде, к этой не было открытой стороны, с обеих сторон были стены. Это сохраняло пространство, и позволяло сделать дополнительные комнаты. Свободное пространство
— Я больше не могу выдержать эту вонь, меня сейчас вырвет, — заявила Боадиссия.
— Медный тарск за комната за ночь, — сообщил Ачиатэс. — Платите, или выметайтесь. И можете ещё считать себя везунчиками, что у меня осталась последняя комната. Сейчас напряженные дни в Аре.
— Возможно, мы могли бы найти лучшее место, если бы не некоторые, — раздраженно фыркнула Боадиссия,
Возможно, в её словах был смысл. Не знаю, мне трудно было судить непредвзято. В нескольких инсулах, в которые мы заглядывали, не было разрешено приводить животных, что подразумевало, конечно, что мы не могли держать Фэйку с нами. В некоторых из них в действительности, имелись кое-какие предложения относительно рабынь, такие как конуры в подвале или столбы с цепями во дворе. Однако я предпочел держать Фэйку при себе. Она была красива, и мне бы не хотелось поутру, узнать, что её украли.
— Инсула Ачиатэса, по-прежнему остаётся самой лучшей инсулой во всем Аре, — заявил инсуловладелец.
— Как здесь темно, — пробормотала Боадиссия.
— Как далеко нам ещё идти? — поинтересовался я.
— Уже совсем рядом, — успокоил меня Ачиатэс.
Потолки на всех уровнях инсулы были очень низкими. В большинстве комнат мужчина не сможет выпрямиться во весь рост. Это дало возможность сделать дополнительные этажи.
Протянув руку, я коснулся стены. Далеко тянуться не пришлось, коридор был очень узок. Под пальцами чувствовалось, что стены выщерблины и покрыты трещинами. Похоже, что штукатурка во многих местах полопалась и осыпалась. Инсула Ачиатэса, конечно, могла бы быть самой лучшей инсулой в Аре, но как мне кажется, она знавала и лучшие времена, и основательный ремонт ей бы не помешал. Было бы неплохо, хотя бы покрасить стены и замазать многочисленные пятна и потёки, смутно различимые в неровном свете фонаря.
— Как здесь воняет, — снова запричитала Боадиссия. — Что за вонь.
— Это всё эти несносные мальчишки, — пояснил инсуловладелец. — Они слишком ленивы, чтобы сходить вниз.
— Здесь что, живут семьи? — спросила Боадиссия.
— Конечно, — ответил Ачиатэс. — Большинство моих арендаторов живут здесь постоянно.
Мы продолжали подниматься по лестнице, миновав уже семь или восемь этажей.
— Здесь душно, — пожаловалась Боадиссия. — Я уже едва могу дышать.
Ну да, инсулы трудно было обвинить в излишней вентиляции, не больше, чем в роскоши и просторности их комнатушек. Но к слову, это помогает сэкономить на топливе.
— Здесь жарко, — проворчала Боадиссия.
— Что-то Вы много жалуетесь, — заметил инсуловладелец.
— А ещё здесь очень темно, — добавила девушка. — Неужели, кто-то может найти дорогу в этом месте?
— Те, кто поселяются здесь, быстро учатся этому, — заверил её мужчина.
— Ну уж лампы-то для освещения лестницы повесить можно было, — проворчала Боадиссия. — Или тарларионовый жир слишком дорог?
— Вот именно, — сказал владелец. — Но кроме того это противозаконно.
— Почему это? — удивился я.