Награда для Регьярда
Шрифт:
– Потому что так надо было!
– Это ведь была идея Ульги! Она тебя подговорила, а ты послушался!
– Заткнись!
– Илмар схватил юношу за тунику на груди, до характерного треска расшитого льна.
– Твоих нотаций мне еще здесь не хватало!
– Говорят, она родилась от провидицы-горянки!
Это было неожиданно на столько, что Илмар отпустил брата.
Теперь все усложнялось в разы! И становилось понятно почему так бесится Хельдог. Провидиц больше нет, а Вилия могла стать последней.
Последней на весь белый свет.
Глава 5
Регьярд
Она дремала прямо на моей груди, и мне от чего-то вспомнилась моя мать. Может это еще не выветрившийся из пыльного порванного платья запах степных трав, которые заботливые руки развешивали под потолком моей спальни. Только к этим ласковым и теплым ладоням, будучи маленьким, льнул я. Годы полные ненависти и отчаяния, проведенные на чужбине выжгли воспоминания о самом дорогом, что было в моей жизни. Но девочка из Смежных земель принесла с собой воспоминания о том далеком лете, когда объятья матери хранили его, как нынче плотный тёплый плащ. Захотелось вдруг окружить её защитой, даровать ей хоть каплю ласки, что ожила в моём сердце.
Никогда ни одна женщина не вызывала во мне таких смутных чувств, будто пришедших из глубины забытых снов. Это было и странно, и приятно одновременно. Неужели это значило, что я нашел свою судьбу?
Мой отец невыразимо сильно любил мою мать. Но не смел жениться на ней, так как она была рабыней - практически бесправной вещью, которая принадлежала своему господину. Долгое время я не понимал, почему меня не пускают играть к другим детям и не разрешают чаще видеться с отцом. Пока однажды все не изменилось.
Пока тебя не признали мужчиной, воином, ты живёшь в мире многих непонятных и необъяснимых вещей, потерявшись среди сказок и волшебства. До первой раны, до первой пролитой крови.
Отец брал меня на охоту, дозволяя выпустить первого коршуна, мать раскладывала передо мной соцветия трав, рассказывала об их целительных силах - не это ли счастье? У нас с матерью была крыша над головой и еда. Такие совершенно обычные вещи. Их начинаешь ценить только тогда, когда они исчезают из твоей жизни напрочь.
Годы, проведенные в сражениях за собственную шкуру и право на наследие своего отца, срастили руки с клинками, закалили сталь сердца в пламени осад и битв, потеря близких выжгла душу. До уголька, до зольной пыли. Я хорошо запомнил, что погибелью для моего отца стала любовь к моей матери, которую ему не простила жена-северянка.
Была ли ирония в том, что сын рабыни стал владетелем Гримхайла? Наверное, да. Но это был не только мой выбор, это был выбор народа и, наверное, судьбы.
Я велел своим людям позаботиться о Вилии, не хотел ее пугать, навязываясь в провожатые - пусть отдыхает. Она только с виду кажется нежной и хрупкой, но внутри этой девушки таился крепкий стержень, это чувствовалось. Тогда на привале она отказалась от хлеба, будучи сильно голодной - их не кормили и плохо поили несколько дней. Я видел, как она отдала свое угощение сестре и няне. Выдержала дорогу и ни разу больше не заплакала. Была испугана и напряжена, но не впадала в истерику. Мне все больше и больше казалось, что я сделал правильный выбор. Тем более, люди приняли ее - это очень хорошо.
– Регьярд!
– возглас вывел меня из задумчивости и в ту же секунду ко мне на встречу выбежало нечто яркое и звенящее.
– Как я рада, что ты вернулся целый и невредимый!
– Ты опять нацепила на себя те бусы с монистами!
– девушка бросилась мне на шею, и я с радостью обнял младшую сестру, потрепав по мягким темным кудрям.
– Я так переживала за тебя!
– наигранно обиделась Ошана.
– Даже на Утес отправилась, попросить Великого Сокола дать тебе силу!
– И принарядилась тоже для Хранителя, - я не смог сдержаться и уколол сестру, было весело наблюдать за тем, как она выкручивается, при этом довольно мило смущаясь.
– Ну, вот!
– закатила глаза дерзкая девчонка ни разу не смутившись.
– Я полдня провела в молитвах, ночь не спала, когда вчера вы не вернулись, а ты попрекаешь меня какими-то бусами!
Знал, для кого на самом деле предназначались бусы, да и молитвы Ошаны были не только обо мне, но приятно было осознавать, что за тебя кто-то волнуется, ждет тебя дома.
– Зачем ты отправился к перевалу?
– снова упрекнула сестра.
– Мог отправить просто отряд.
– Там было очень много пленных. Сама понимаешь, одно неправильное решение, и гибель ни в чем не повинных людей была бы неизбежна.
– В этом ты весь!
– развеселилась сестра.
– Никогда не думаешь о себе, только о других.
– Я правлю страной, а значит, должен заботиться и о людях, даже если эти люди попали в мою страну случайно. К тому же… в этот раз я позаботился и о своих интересах.
– Ты о той девушке, что привез с собой?
– в глазах девушки вспыхнуло любопытство, и промелькнуло что-то еще не совсем мне понятное.
– Почему бы и нет?
– я внимательно посмотрел на сестру, следил за ее реакцией.
– Кира здесь, - Ошана виновато мне улыбнулась.
– Неожиданно приехала сегодня утром, и… ты же знаешь, она моя лучшая подруга, а мне скучно находиться в этой огромной крепости, практически одной.
– Я не против вашей дружбы, но ее слишком навязчивое внимание ко мне слишком тяготит, к тому же Кристов - мой хороший друг, и я не хочу с ним неприятностей.
– Не будь таким букой! Кира к тебе неравнодушна. Неужели за свои чувства она достойна только порицания?
– Оши, мы уже говорили с тобой об этом и не один раз, - все же меня неприятно удивил приезд сестры Кристофа. Не люблю, когда за моей спиной пытаются решить, что лучше для мня самого. Кира была наказана за свою глупость и своеволие, ее здесь никто не ждал, но виноватый взгляд сестры подсказывал, что это она постаралась для подруги в надежде еще женить меня на ней.
Чего не будет, того не будет. Никогда.
– Брат, ты слишком жесток с ней!
– Оши умоляюще смотрела мне в глаза. Вот же женщины, чтобы добиться своего начинают давить на жалось. Но сейчас передо мной стояла моя сестра и пыталась манипулировать мной. Неужели так старалась для подруги?
Это мне не нравилось. Ошану я любил. Это единственное, что осталось от той жизни, когда я были живы родители, именно она была моим смыслом жизни все эти годы, привязанность к ней не дала скатиться мне во тьму ненависти и превратиться в зверя.