Наливайко
Шрифт:
Тем «временем Ходкевич поскакал к передовым отрядам своего войска, растянувшегося по дороге вплоть до густого леса. Застал пана Скумина и других шляхтичей города за обсуждением позиций. Появление каштеляна, известного своими победами и сообразительностью в польско-московской войне, еще больше подняло воинственное настроение среди командиров.
— Кстати приехали, пан Ходкевич! Предполагаем поставить пушки вон на том «пригорке, чтобы всю полосу перелесков слева можно было обстрелять при нужде.
Ходкевич, не колеблясь, одобрил такое размещение артиллерии. Пешие войска он предложил поставить на охрану тех мест, где возможен проход вдоль речки и через буераки, а конницу, как основную боевую силу, оставить на дороге.
— Хлопское войско располагает отчаяннейшей казачьей кавалерией. Вероятнее всего, что казаки нападут прямо из лесу, если мы во-время не заметим этой атаки и своевременно не расстроим артиллерией их планов. Должны были быть разведчики полковника Униховского…
— Есть двое драгунов. Только что донесли о них из дозоров. Сотник пошел за ними, сейчас будут здесь.
По дороге из лесу ехал отряд всадников. Впереди, рядом с сотником из войск Скумина, ехали два драгуна из полка Униховского. Один, видимо старший разведчик, должен был так согнуть в стременах свои непомерно длинные ноги, что колена остро торчали почти вровень с шеей низкорослого литовского коня. Драгун весь горбился, чтобы держать голову на одном уровне с головой сотника, и пронзительно смотрел вокруг глазами голодного волка. Другой разведчик равнодушно сидел на коне, будто переправлялся через реку на бревне: обеими руками уцепился за луку седла, ногами охватил бока коня и не обращал внимания на то, что его драгунский кунтуш был не застегнут, словно наспех наброшен на плечи.
Когда сотник отстал, чтобы подъехать к своему отряду, долговязый драгун немного выпрямился и тихо сказал своему товарищу:
— Молчи же, Бронек, дай мне одному вести переговоры-.
Ходкевич издали узнал драгунские кунтуши и коней разведчиков, и двинулся им навстречу. Разведчики съехались теснее и перекинулись несколькими словами.
— С разведки, драгуны? — опросил Ходкевич, подъезжая.
— С разведки, ваша мощь.
— Разузнали про казачьи полки, по какой дороге направляются?
— Видели, попали к ним случайно. Едва живыми вырвались. Если б не сумели врать, как научил нас пан полковник, спасибо ему, то, верно, давно волки бы поужинали нашими драгунскими телами….
Разведчики переглянулись с солидным видом. Старший выехал вперед и низко поклонился Ходкевичу, от чего длинное тело его еще больше согнулось и горбилось.
— Попали мы в руки грабителей на переправе через ручей. Говорю их старшему, мерзкому грабителю: «Примите, — говорю, — и нас в ватагу, вместе грабить будем Литву». А он мне в ответ: «На какого чорта, — говорит, — !вы нам, такие католики литовские, сдались, сами управимся». А я ему опять говорю: «Не брезгуйте… грабитель…»
— Мне не интересно знать, о чем и как вы разговаривали с этим разбойником. Об этом полковнику Униховскому подробно- расскажете… Кстати, вот и он подъезжает. Полковник, драгуны с разведки вернулись.
Полковник хвастливо подскакал галопом на белом коне. То ли вечер сгустился, то ли у полковника глаза были подслеповатые, — ему пришлось усердно всматриваться в своих драгунов.
— Держись, Панчоха, — шепнул Бронек.
— Замолчи, Бронек, прорвало тебя… — ответил ему старший разведчик.
— Драгуны? Что шепчетесь там? — издали спросил полковник, присматриваясь к своим разведчикам.
Про себя выругался:
«Чорт… драгунов не узнаю».
— Ну, рассказывай, чего зверем смотришь? Своего полковника не узнаешь? Матка боска! Да это не драгуны… Держите их!..
Сотник, имевший такое же подозрение, все время был настороже. Несколько человек схватили Пан- чоху за руки и согнули, как былинку. Бронек тронул коня, хотя бессмысленность бегства была для него очевидна. Кругом поднялись сабли, и ему пришлось сдаться.
— Ишь, проклятый хлоп! Он опять подослал своих выродков. Но на этот раз вы заговорите с нами другим языком, не будь я полковник коронных войск… Признавайся ты, пес гибкий: сколько бездельников- грабителей идет с этим разбойником Наливайко? Известно тебе это?
— Точнехонько известно. Ни одного грабителя не видели, вот как вас вижу, пан полковник, — совершенно серьезно ответил Панчоха.
Нагайка полковника врезалась ему в плечо. Панчоха присел от неожиданности. Полковник схватился за саблю:
— Как отвечаешь, скот?
— А мы ваших спокойнее допрашивали, пан полковник коронных войск. Без нагайки все разузнали…
— Что «разузнали? Отвечай, мерзкий хлоп, пока голова на плечах цела!
— Врали о вас, что вы, пан полковник, хоть умом слабы, но воин рассудительный…
— Что? Замолчишь ты, пся крев, или я саблей заставлю тебя вести себя как следует…
— Пан полковник, не кричите на своих! — повысив голос, приказал Панчоха.
От неожиданности полковник даже отступил. Панчоха совершенно спокойно обратился к Ходкевичу:
— Мы убежали, пан каштелян, от Наливайко, надоело грабить честную шляхту. Разведчиков ваших мы поймали, когда они удирали от вас, вот и пере-
оделись. Хотели предупредить вас и невинных слуцких мещан, чтобы остерегались нападения Наливайко. И вижу, — ошиблись мы. Не за спасителей здесь принимают нас… полковники…
— Этот бездельник врет, как голодный пес, пан Ходкевич… Отвечай, сколько вас?
. — Тутай тильки двох, проше пана пулковника, — Панчоха старался говорить на языке польского крестьянина и сам чувствовал, что вызывает только смех и гнев полковника своим выговором.