Нам с тобой нельзя
Шрифт:
Молчу, руки трусятся, а ногам так холодно, что я переминаюсь с ноги на ногу. Это не остается без внимания Никиты, он рывком толкает меня на себя так, что я оказываюсь у него на коленях, упираясь всем телом в напряженную грудь.
Неожиданно. Из меня вырывается писк. Это все именно то, чего мне так хочется. Моя голова сейчас находится ровно параллельно его, мы соприкасаемся щеками, моя мягкая и холодная, еще теплая и шершавая. Он зарос, неужели прошло так много времени? Руки умещаю на плечах, не решаясь двигаться, не портить момент. Все что угодно, лишь бы эта близость продолжалась.
—Я
—Тогда зачем ты все это делаешь?
Он поворачивает голову и проходился губами по волосам, жадно втягивая воздух у волос. Мне так хочется повернуть голову и просто почувствовать его. Словить дыхание, нырнуть в его запах. Но я сжимаюсь еще больше, пуская горькие слезы.
—Потому что мне больно. И я совершенно не могу с этим справляться, — голос срывается, я звучу жалко, но это ведь правда. Мне больно.
—Ты понимаешь, что, если ты пострадаешь от своих необдуманных поступков, я буквально закопаю любого, кто к этому будет причастен? — Никита откидывается на крышку рояля, цепляя мое лицо за подбородок. Большим пальцем очерчивает контур верхней и нижней губ, задерживаясь на ранке. Взгляд моментально темнеет, заставляя мои нервы искрить.
—Никит, я…
Но мужчина перебивает меня, закрывая глаза и хмурясь еще больше. Словно это все приносит ему физическую боль, с которой он не справляется. Распахивает веки, в глазах виднеется пучина боли.
—Я прошу тебя об одном, ты можешь мстить мне как угодно. Ты можешь не общаться со мной, можешь считать подонком и ненавидеть. Я все это приму, пойму и буду наблюдать со стороны, лишь бы ты была счастлива в конечном итоге. Но не смей рисковать собой ради того, чтобы доказать что-то мне. Я все понимаю, все вижу, и знаю, —мы сталкиваемся лбами, непрерывно вглядываясь друг другу в глаза. Меня засасывает, топит в нем. Слезы продолжают литься по щекам, пока Никита не смазывает их пальцами, собирая каждую капельку, досуха.
—Но я не счастлива! — писклявый голос режет пространство в ответ. Я обхватываю его лицо, пальцы плавно скользят по щетинистой коже. Мы дышим одним воздухом, только теперь я уже пытаюсь решиться, чтобы сделать последний шаг. Мне надо это.
—Ты молода, а я на целую жизнь старше тебя и по уши в крови, не всегда эта кровь была оправдана, как и не всегда пострадавшие заслуживали то, что я с ними совершал. Помимо всего прочего, я потерян для общества. Я убийца, Света. Я убивал людей. За дело и без дела. И буду убивать дальше. Хочешь знать, что я сделал с тем, кто пытался тебя изнасиловать?
Что? Сердце замирает, словно его отключили физически. Словно вытянули вилку из розетки. Раз и все. Потухло. Господи, что я натворила?
—Я…
Но Никита продолжает говорить. Резко. Больно ударяя меня словами как кнутами.
—Ты не помнишь, да. Ты ничего не помнишь, потому что тебя накачали невесть какой дрянью, и ты два дня была в отключке. Так вот, Света, я заставил его страдать. И поверь мне, такие крики не издает ни одно живое существо. Мне не стыдно. А ты готова принять такое чудовище, как я? Я отвечу за тебя. Нет. Я никогда не смогу замарать тебя в своей грязной жизни, никогда не подвергну тебя опасности и ни за что на свете не смогу поступить с тобой так. Никогда. Именно потому что ты для меня все. Так что, пожалуйста, прекрати делать эти глупости, прекрати, потому что я нахуй слечу с катушек. И полетят головы. Виновных и невиновных, потому что за тебя я буду убивать без разбора.
Сиплость в голосе заставляет меня дрожать. Голос затухает, Никита томным взглядом рассматривает меня, касаясь пальцами щеки. Я перехватываю его ладонь, наши красные нити соединятся на мгновение, но этого достаточно, чтобы мне захотелось взвыть от боли. Никита следит за моим взглядом и хмурится.
—Почему ты так легко отказываешься от меня? — мои губы практически касаются его. Остались миллиметры. Но на деле это километры недопонимания. Невозможности. Боли. — Я всегда выберу тебя, любого. Со всем...багажом.
—Легко. Ни черта это не легко, Света. В моей жизни никогда ничего не было легко, но для тебя я сделаю все, даже самое невозможное.
—Это неправильно. Так резать все неправильно.
—Это самая правильная вещь, что я совершал в своей жизни.
Во мне все вопит от боли, хочется оглохнуть. Мне бесконечно неприятно, обидно.
Отчаяние накрывает лавиной, словно я маленькая песчинка. Я просто на просто не вывожу это все и сталкиваюсь губами с его. Ядерный взрыв из переполненных эмоций. Остро. Словно заветный подарок, получаю свою порцию адреналина, смешанного с чистым счастьем.
Губы, на вкус горькие и острые, такие родные и мои. Ничего не поменялось. Привкус сигарет и мяты. Горечь приправлена моими слезами. Это самый сладкий горький поцелуй.
Я сдвигаюсь к нему так сильно, как могу, как умею, как способна сейчас. Никита замирает, не пытается меня оттолкнуть, но словно статуя сидит, пока я не дыша, не двигаясь, прижимаюсь к нему всем телом. Мои руки сжимают его лицо, остервенело, больно.
Мгновение, растягивающееся на вечность, и он с болезненным стоном перехватывает инициативу, впиваясь в меня голодными укусами. Словно изголодавшийся путник. Мы сталкиваемся языками.
Я обхватываю его широкую талию ногами, умещаясь еще ближе. Мужские руки опускаются на ягодицы, которые сейчас не прикрыты ничем, ведь все задралось до безобразия высоко, лишь голые ноги и такие же голые чувства.
Ночь скроет нашу боль. Подарит сказку.
Так думаю я, пока Никита не отрывается от меня, опуская лицо в ключицу. Тяжелое дыхание оставляет на коже ожоги. Я предчувствую дальнейшую боль. И вот мой взрыв.
—Спать. Ты идешь спать сейчас же.
—Никит, послу…
—Света, уйди. Немедленно, — кричит на меня, ссаживая с коленей. —Этого не должно было случиться. Не должно было, мать твою! Это все не случится никогда, не с тобой. Не со мной. Я никогда не коснусь тебя больше так, — он отворачивается от меня, сжимая руками бутылку виски. Присасывается к горлышку, втапливая в себя максимально много жидкости.