Намертво в тупике
Шрифт:
Я услышала быстрый стук и бормотание, затем девушка вернулась.
– Мисс Осиецки примет вас сейчас, - сказала она, делая открытый широкий взмах рукой.
После глубокого вдоха, я пошла поговорить с мисс Осиецки.
Женщина, около тридцати, стояла возле своего стола. У нее были хорошо подстриженные короткие каштановые с красными прядями волосы, голубые глаза и коричневые очки. Одета она была в приятную белую блузку и сплошь покрытую цветами юбку, в сандалиях на каблуках. Она улыбалась.
– Я Бет Осиецки, - сказала она, на случай если между приемной и ее офисом я это запамятовала.
– Соки Стэкхаус, - ответила я, пожимая протянутую руку.
Она бросила взгляд на стол, и я увидела, что она пробегает записи, сделанные вчера, когда я позвонила ей. Затем она скользнула взглядом по большому постеру "Живописная Луизиана" над своим столом.
– Что ж, - сказала она, подарив мне шутливый взгляд, - Сегодня действительно особенный для вас день, не так ли? В ваш день рожденья вы приходите написать завещание.
Я чувствовала себя немного странно, когда покидала офис юриста. Думаю, ничто так не способно заставить вас думать о своей кончине, как составление завещания.
Также это в буквальном смысле момент под названием "сделай-или-умри". Когда читается ваше завещание, люди в последний раз слышат ваш голос: последнее выражение вашей воли, ваши желания, последние слова, идущие от вашего сердца. Этот час подарил мне удивительные откровения.
Бет Осиецки изложит все в соответствии с законом, а мне нужно будет прийти послезавтра и подписать его. На всякий случай, я спросила, если я поставлю свою подпись под теми пунктами, что я набросала на листок бумаги, будет ли он иметь юридическую силу.
– Разумеется, - улыбнулась мне она. Я была уверена, что она добавила мой случай в свой скромный запас историй о "странных клиентах". Я была не против.
Выходя из офиса Бет Осиецки, я была горда собой - я составила завещание!
И не вполне представляла себе, что делать дальше. Было уже три пополудни. Завтрак у меня был давно, и, вне всяких сомнений, пришло время полноценного обеда.
В библиотеку мне пока не нужно, у меня еще осталось несколько непрочитанных книг. Можно было поехать домой и насладиться (как всегда) солнечными ваннами, но тогда я вспотею, и у меня поплывет макияж, да и волосы уже не будут такими чистыми.
Была опасная возможность, что все это случится прямо сейчас, когда я стояла на тротуаре. Солнце палило вовсю, я подумала, что наверное уже градусов под сорок. Когда я в нерешительности протянула руку к дверце моей машины, зазвонил мобильный.
– Алло?
– Я выудила из сумочки носовой платок и обернула им руку, чтобы открыть дверцу. Из машины пыхнуло жаром.
– Соки? Привет, как ты?
– Квинн?
– Я не могла поверить в это.
– Я так рада тебя слышать!
– С днем рождения, - ответил он.
Я невольно улыбнулась.
– Ты помнишь!
– воскликнула я.
– Спасибо!
Мне было до абсурдного приятно.
На самом деле, я не думала, что Тара вспомнит о моем дне рожденья, когда она только вернулась домой с двойняшками из больницы. Но, возможно, я все же самую чуточку расстроилась, что она не упомянула о нем сегодня утром.
– Эй, день рожденья это важный день, - сказал вер-тигр. Мы не виделись со свадьбы брата Сэма. Было здорово слышать его низкий голос.
– Как ты?
– Я на мгновенье запнулась, прежде чем добавить, - Как Тайжерин?
Когда я видела Квинна в последний раз, он только что встретил прекрасную и одинокую последнюю-из-рода вер-тигрицу. Думаю, можно не продолжать.
– Я... ээээ... скоро стану отцом.
Вау!
– Отлично, поздравляю!
– ответила я, - Так что, вы съехались? Где живете?
– У нас это происходит немного по-другому, Соки.
– Хм. Ладно. И как это происходит у тигров?
– Тигр-отец не растит своих малышей. Только тигрица-мама.
– О Боже, кажется, это очень старинная традиция.
– И очень неправильная.
– Как по мне, да. Но Тиж ревностно соблюдает традиции. Она сказала, что когда малыш родится, то она пойдет в тайное убежище до тех пор, пока не отнимет его от груди. Ее мама сказала ей, что если родится мальчик, то я могу посчитать его угрозой.
Я не могла прочитать мысли Квинна по телефону, но голос звучал довольно раздраженно и немного обиженно.
Насколько я знаю - а мне удалось немного поизучать тигров, пока я была девушкой Квинна - только неродные отцы способны убить тигрят.
Но поскольку это было совершенно не моё дело, я подавила в себе раздражение, так как почувствовала поддержку Квинна. По крайней мере, попыталась.
Значит, она использовала его, чтобы забеременеть вер-тигренком, а теперь не хочет его видеть?
Я строго себе напомнила, что лезть не стоит. (По-моему, волки были гораздо более либеральны. Даже вер-пантеры!).
Так как пауза затянулась, я спохватилась:
– Что ж, я так рада, что у тебя будет малыш, ведь вас так мало осталось. Полагаю, твои мама и сестра счастливы?
– Мама очень больна. Она немного повеселела, когда я рассказал, но ненадолго. Ей пришлось вернуться в дом престарелых. Франни встретила парня, и они с ним смылись ещё месяц назад. Понятия не имею, где она сейчас.
– Квинн, это так тяжело. Мне очень жаль.
– Я омрачаю твой день рождения, а мне бы этого не хотелось. На самом деле, я позвонил, чтобы пожелать всего наилучшего, Соки. Ты, как никто, этого заслуживаешь.
Он колебался, я точно знаю, что ещё многое хотел мне сказать.