Наркоза не будет!
Шрифт:
— М-м-м. Думаю, что я приму в этом посильное участие.
— Ура!!! Ура! Ура! — крикнули девчонки хором и припустили бегом, распевая на ходу:
— Дорогая моя киска!Подними повыше хвостик!Я засуну тебе в поп-п-куЭлектрическую пил-л-ку!Тут
— Муся! Блин! Я видела это во сне!
Муся вздрогнула:
— Что ж ты так орешь-то?! Что ты видела?
— Ну то, что там на камне краска и подземный ход! Краска-то была! Была!
— Где? — Муся посмотрела на нее как на больную.
— Ну там! Ты что? Не веришь мне? — Коша вдруг разозлилась. — В Петропавловке!
Муся подняла брови в недоумении, но вдруг воскликнула:
— А!!! Кастанеды начиталась…
— Это правда, — согласилась Коша. — Я читала книгу. Но про краску я узнала гораздо раньше.
— Это неважно, — поморщилась Муся. — Кастанеда, он очень странный. Он изменяет тебя так, что тебе кажется, что ты все это уже знала, но это не так. Ты не знала этого. Оно с тобой случалось, но ты не могла этого осознать, потому что у тебя не было подходящих слов. Но я не хочу об этом разговаривать! Меня тетка устраивает на работу! И там это все — не нужно!
И, подпрыгивая, Муся побежала дальше по солнечным пятнышкам на пыльном асфальте. Особенная летняя тишина, возникающая между отчетливыми шорохами и всплесками далеких голосов, наступила внезапно на всем проспекте.
— Да нет! Правда! — крикнула Коша. — А сегодня я руки видела. Когда ты пришла.
— Ну я и говорю! — со смехом откликнулась Муся.
— А что за полоса? — спросил Роня.
— Мне приснился сон, — возбужденно начала объяснять Коша, — что в Петропавловке есть подземный ход, который начинается прямо из стены. Там есть мета — полоса краски на камне. Мы были там сегодня! Эта полоса действительно есть!
— Ну хорошо… — Роня попытался представить разумную версию. — А если ты когда-то увидела эту полосу, а потом тебе приснился сон. А потом ты снова увидела это место и подумала, что тебе все приснилось.
Коша отмахнулась от него:
— Писатель! Не была я там никогда! Ни-ко-гда! Понял? Все закрыли тему.
Мусин порыв бодрости иссяк:
— Все равно, это все пустое, — сказала она и снова лениво поплелась, шаркая ногами.
Муся разгоняла молчание пустоты, догадалась Коша, но не сказала об этом вслух. Консервная банка упруго отскочила от носка Муси, громко загрохотала и остановилась в постриженной травке газона.
Роня неопределенно ухмыльнулся:
— Ну и как. Руки-то? Чистые?
— Ну так… — Коша поморщилась. — Руки, как руки! Только цвет у них дурацкий.
— Да? — Роня оживился. — Ты какие видела?
— Ну такие, сюзюлевые, как из газа какого-то…
Роня задумался. И остаток дороги шел молча.
МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ
(Коша)
Белые
Коше приснилось, что они с Роней сидят в кабаке на Грибоедова, там, где тусуются геи. Роня, типа, написал детектив, разбогател и угощает Кошу всякими всякостями. Вдруг входит этот человек в сюртуке и садится напротив. Официант гордой походкой несет ему румяного поросенка, человек приветливо машет Коше рукой и с хрустом втыкает в ляжку вилку. Тут оказывается, что они сидят за одним столом, а поросенок оказывается трупиком с пляжа.
Проснулась в холодном поту. Это уже было слишком.
Стояла над раковиной чистила зубы и тряслась мелкой дрожью.
Утро было пасмурным. После вчерашнего зноя это спасало, возвращая желание заняться производительной деятельностью. Соседка уже завела «Желтые тюльпаны». Мусино место на диване еще хранило смутные очертания. Странно, что Коша не слышала, как она ушла. Черт! Семь утра! Чего не спиться? Коша бодро принялась грунтовать холст. Когда закончила, снова почувствовала, что ей необходимо лечь.
Она взяла опять Кастанеду, принесенного Мусей, и прочитала ровно один абзац.
Когда пришел Роня, оказалось, что Коша снова спит, положив голову на раскрытую книгу.
Он осторожно спустился с подоконника и долго стоял, наблюдая за спящим лицом. Длинные ресницы девушки вздрагивали, зрачки под веками быстро бегали, разглядывая сон.
Ее разбудило ощущение тревоги.
— Черт! Напугал! — вскочила Коша.
— Кайф. Такой влажный ветер… — сказал Роня, блестя темными глазами на осунувшемся от ветра лице.
Он сунул руки в карманы и вытащил какую-то мелкую вещицу.
— Где шлялся? — лениво потянулась Коша.
— Да так. По Обводному ходил, на Пряжке, на заливе был. Так странно. Видел, как луна светит сквозь воду… Небо уже темное, а море — как перламутровая створка раковины.
В руках у него блеснуло.
Коша протянула руку:
— Ты что, так и не ложился? Что это?
— Да… Нашел… Змейка. Колечко. Не ложился…
Он уронил в ее ладонь блестяшку. Безделушка вызвала ощущение знакомости, но Коша не могла понять откуда.
— Хочешь, возьми себе.
Коша не очень понимала — зачем, но не могла выпустить из рук.
— Спасибо… — вяло пробормотала она и сунула змейку в карман.
Побродила по комнате, бесцельно хватая и переставляя вещи.
— Ты знаешь, на днях убили одну ни в чем не повинную кошку, — сказала Коша с грустью.
— Это бывает с кошками.
— Но ее убили специально. У тебя есть баблы? Жрать хочется.
— Немного есть. Пойдем.
Пока Роня заказывал в столовой яичницу, Коша тупо стояла у витрины. Что-то метнулось за спиной, но когда она оглянулась, никого не было.