Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации
Шрифт:
– Ты пытаешься переложить ответственность за убийство невинных людей на государя! – сказал Наср. – Но мы знаем, с его собственных слов, что халиф не желал ничьей смерти, кроме Ибн Хавари. У меня есть здесь письменный документ, который повелитель правоверных послал тебе. Сейчас я прочитаю его, мне интересно, что ты сможешь сказать в свое оправдание.
– Что же там написано? – спокойно спросил Ибн Фурат.
– Вот что, – ответил Наср. – Я отдаю тебе в руки нескольких человек, поскольку ты гарантировал мне, что сможешь получить с них определенные деньги. Я требую от тебя выполнить следующее условие: либо я получаю обещанные суммы, либо ты возвращаешь мне людей.
– Что касается денег, – ответил Ибн Фурат, – то они должным образом были переданы в казну, что касается людей, то я не могу гарантировать им долгую жизнь: они смертны и умирают, когда Аллаху угодно призвать их к Себе.
– Похоже, что у тебя на все есть ответ, – сказал тогда Мунис Победитель. – Интересно, как ты оправдаешься за то, что послал меня в ссылку в Ракку, как будто я какой-нибудь проштрафившийся чиновник или государственный преступник?
– Я послал тебя в ссылку?! – воскликнул Ибн Фурат, изобразив на лице крайнее удивление.
– А кто же тогда?
– Наш господин и повелитель приказал тебе удалиться из столицы.
– Наш господин? Не верю!
– У меня есть документ, написанный его собственной рукой, – ответил Ибн Фурат, – я аккуратно сохранил его, как автограф. В нем халиф жаловался на то, как ты поступал в некоторых ситуациях. Он возмущен тем, сколько денег стоили империи все твои завоевания в тех провинциях, которые были потеряны по твоей же собственной вине, из-за твоей глупости и расхлябанности.
– Где этот документ? – закричал Мунис.
– Это письмо находится в бамбуковом ларце с прикрепленным ярлыком, на котором написано, что там хранятся документы особой государственной важности. Кроме этого письма ты найдешь там приказ о твоей отправке в Ракку с припиской, что ты должен находиться под надзором тайной полиции до твоего отправления.
– Принесите ларец! – приказал слугам Мунис.
Когда принесли ларец, запечатанный личной печатью Ибн Фурата, в нем действительно оказалось собственноручное письмо халифа и приказ, о котором говорил бывший визирь. Мунис взял эти бумаги и потребовал немедленной аудиенции у Муктадира. Хакани же забрал остальные документы из ларца.
Когда Мунис принес эти документы халифу и прочитал их вслух, Муктадир пришел в бешенство. Он приказал привязать Ибн Фурата к позорному столбу и бить его кнутом.
Экзекуцию проводил Харун. После пятого удара кнута он сказал своему пленнику:
– А теперь, мой друг, плати свои деньги.
Ибн Фурат дал ему расписку на двадцать тысяч динаров и сказал:
– Вот мои деньги.
Немедленно после этого Харун приказал привести из тюрьмы Мухассина и почти до смерти забил его плетью. Все было напрасно: он ничего не хотел платить. После этого Харун написал халифу письмо с просьбой освободить его от дела Ибн Фурата и его сына. Эти люди, писал он, решительно настроены не расставаться со своими деньгами – они предпочитают умереть.
В конце концов их передали в руки Назука. Начальник полиции пытал их немилосердно. Все тело Мухассина превратилось в одну сплошную гниющую язву и уже не чувствовало боли. Его отца трижды секли плетью с узлами, но он не дал своим палачам ни одного дирхема.
Заговорщики
Муктадир стал терять терпение. Он требовал с Хакани обещанных денег. Новый визирь не смог получить ничего с Ибн Фурата и его сына.
– Это все произошло, – оправдывался он перед халифом, – потому что не были использованы дипломатические средства. Когда дело Ибн Фурата забрали у чиновников и передали в руки военных, бывший визирь понял, что ничто не спасет его жизнь, поэтому он решил сохранить хотя бы свои деньги. Сын просто следует примеру отца.
– Я использовал все известные пытки при допросах их обоих, – сказал Назук, – что касается Мухассина, этого упрямца, то его тело гниет, он выдержал неописуемые мучения, уже много дней он ничего не ест, только пьет воду, большую часть времени он находится без сознания.
– Если дела обстоят таким образом, – сказал Муктадир, – тогда лучше будет доставить Ибн Фурата и его сына во дворец.
– Очень правильное и справедливое решение! – воскликнул Мунис, и все присутствующие согласились с ним.
– Поистине, сам Аллах внушил тебе эту мысль, о повелитель правоверных! – добавил Хакани.
Кланяясь, придворные покинули приемные покои халифа. Как только они отошли на достаточное расстояние, Хакани зашептал остальным:
– Если Ибн Фурата привезут в императорский дворец, его друзья заплатят штраф за него и за Мухассина. И как только он получит возможность говорить с халифом, – а это обязательно случится, если он поселится во дворце, – он расскажет государю, где спрятаны его деньги, в обмен на гарантии неприкосновенности для себя и своего сына. Когда Ибн Фурат будет уверен, что его жизни ничего не угрожает, он пообещает халифу получить огромные штрафы с нас самих! С его опытом ему будет нетрудно убедить Муктадира в необходимости арестовать нас: он нарисует ему соблазнительную картину конфискации наших земель и владений. У нас только один выход. Все военачальники должны дать клятву: если они услышат, что Ибн Фурата собираются доставить во дворец, они должны отказаться повиноваться.
– Да, иначе наша жизнь не будет стоить и медного гроша, – ответил Мунис.
Исполнение этого плана взяли на себя Харун и Назук. Они собрали всех военачальников худжарского полка, и дворецкий Муниса Ялбак взял с них клятву. После этого все они отправились к Мунису и Насру и объявили о своих намерениях. Победитель предложил, чтобы военачальники потребовали передачи в его дом. Он предложил также казнить Мухассина и помиловать его отца Ибн Фурата.
– Если мы убьем Мухассина, – возразил Харун, – как мы можем после этого доверять его отцу?
После этого совещания военачальники пришли к Муктадиру и прямо заявили ему, что, если Ибн Фурат и его сын не будут казнены, все военные в столице поднимут мятеж. Харун также потребовал казни и сказал, что в противном случае Хашимиты могут посадить другого члена своей семьи на трон, и тогда уже ничего нельзя будет исправить. Заговорщики предложили высказаться Хакани и поддержать их требования, но визирь заявил, что он не сторонник кровопролития.
– Я считаю, что их казнь будет большой ошибкой, – сказал он. – Требовать от владыки казни следует только в самом крайнем случае. Если жизнь министров будет цениться дешево, государь будет предавать их смерти за малейшую ошибку и оплошность.