Наш человек в горячей точке
Шрифт:
Но вот он оглянулся и увидел, что я смотрю на него. Я поднял руку в знак приветствия, и выглядело это так, будто я его прогоняю.
Я продолжил ходьбу.
Мимо шли люди. Проезжали автомобили.
Идя по авеню с четырьмя полосами движения, я вдруг подумал о себе и Сане. Странное озарение: как будто я вспомнил кого-то из прошлого. Как будто я думаю о чем-то погубленном. Вдруг мне привиделась фотография: мы с ней на вечеринке в её день рождения. Я увидел себя и её как нечто такое, на что я смотрю с ностальгией.
Вдруг навалилась какая-то грусть.
Я должен был в жизни
Автомобили проезжали мимо меня.
Я оттягивал возвращение в редакцию. Ходил поблизости. Пойти домой мне было тоже страшно. Я представлял себе, как будут пялиться на меня все соседи. Потом я подумал, что нужно увидеть ту квартиру, квартиру из объявлений, квартиру, которую мы должны посмотреть, хватит тянуть. Номер телефона был у меня в мобильном. Я хотел увидеть её, как какой-нибудь суеверный человек, как будто там я увижу свою судьбу.
Позвонил тем людям. Они были на месте. Что-то там приводили в порядок.
Позвонил Сане. Сказал, что мы могли бы пойти посмотреть квартиру. Я это прошептал ей, как будто предлагаю какое-то бегство.
Она не может, сказала, что спит. Ведь ещё утро… Спросила, есть ли что в газетах о спектакле.
Я сказал: — Нет, я не видел… Но… Нам нужно посмотреть ту квартиру. Надо наконец сделать это.
Она сказала, что не может, что не может сейчас. — Я ещё сплю, — сказала она.
Я надеялся, что она поймет. Не знаю, откуда у меня это, но я всегда считал, что в любви должна быть капелька телепатии… Которая, если нужно, проявит себя.
Я был в фазе ожидания чуда. Всю жизнь я втайне жду какого-то чуда. И теперь… Сейчас последний момент для того, чтобы чудо произошло. Я чувствовал, что должен, так сказать, спровоцировать ситуацию… Это иррационально, подумал я. Да, я это осознаю, сказал я себе. Но я во всём том, что осознавал, не видел никакой ценности. Жизнь без чуда того не стоит, я это чувствовал, с каждым шагом был всё больше в этом уверен. И всё-таки я продолжал идти дальше, К своей машине, думая о том, что внешне я выгляжу совершенно обыкновенно, как будто со мной ничего не происходит.
Дошел до машины, сел за руль.
Поехал. Всё быстрее и быстрее.
Резина скрипела.
А вдруг Борис мертв, подумал я.
Я несся на машине по городу. Пытался выбросить из головы все эти мысли. Я просто хочу посмотреть ту квартиру. Продолжить жизнь более качественным образом. Войти в новое пространство и остаться в нём. Сказать — здесь дом.
Речь шла о мансарде, достаточно квадратных метров, достаточно скосов. И всё достаточно скошено. Это мне понравилось, мы могли бы сделать здесь всё что угодно, чтобы выглядело по-рокерски. Сейчас там всё белое, но мы бы перекрасили: желтоватое, красноватое, оранжевое, потом какие-нибудь сумасшедшие картины, может быть, дурацкие граффити… Чтобы мы снова стали безумными, молодыми, чтобы говорили глупости, только это нас и может спасти.
Я ходил из гостиной в кухню, смотрел из окна, потом обратно в гостиную, потом в кухню, и в туалет, потом остановился в коридоре, потом отправился в спальню, смотрел вверх-вниз, как бы оценивая углы… и опять в гостиную, где я посмотрел в окно и сказал: — Хорошо!
Хозяин
Это было бы трудно объяснить им, но, пока они ходили за мной, я вообще не мог рассмотреть всё как следует, я просто делал вид, что смотрю, но не знал, что видел.
— Хорошо-о-о, — повторил я. У меня был тон начальника, и это «хорошо-о-о» звучало так, как будто я инспектор, однако было видно, что мой авторитет падает, потому что за неоднократным повторением этого «хорошо-о-о» ничего не следовало, правда я надеялся, что мне хоть что-то придет в голову… Какой-нибудь вопрос, из которого будет видно, что в квартирах я разбираюсь. Или, может быть, я вспомню хоть какую-то проблему и спрошу: почему это вот здесь или почему этого нет?
Я озирался по сторонам: чего нет? Чего нет?
— Хорошо-о-о, — сказал я.
Хозяин и его сын таскались за мной по всей квартире, как маленький поезд.
Не оставляли меня одного.
— Можно мне в туалет? — спросил я как в школе.
В туалете я постоял неподвижно и тяжело вздохнул, как будто отдыхая после подъема в гору. Я размышлял одну минуту… Полторы минуты… И мне показалось, что моё время истекло, что пора выходить.
Я спустил воду и вышел.
Они смотрели на меня, всё время одинаково.
Тогда и я стал смотреть на них, почему нет, подумал я, почему бы нам немного не посмотреть друг на друга?
Отец и сын занервничали. Сын посмотрел на отца, чтобы понять, что тот будет делать, потому что тот всё-таки и старше, и весом потяжелее.
Мне казалось, что квартира мне нравится, точнее, что она могла бы мне понравиться, если бы их здесь не было.
И я опять принялся смотреть по сторонам и подходить к окнам и смотреть на улицу, чтобы узнать, какой отсюда вид.
— И что же? — услышал я отца у себя за спиной.
Я спрашивал самого себя, а хорошо ли, что квартира только что отремонтирована? Это лучше или это подозрительно? А вдруг, после того как мы поселимся, где-то что-то начнет протекать? Может быть, поэтому они и красили? А может, где-то под потолком что-то пропускает и они решили заштукатурить? Я посмотрел на отца и на сына, ища ответа на их лицах. Но они были к этому подготовлены. Наверняка уже тогда, когда штукатурили, они отрабатывали это выражение лица, выражение праведника.
На лице праведника ничего нельзя прочитать, потому-то эту маску все и носят.
И что теперь? Дать им задаток и с этим закончить? Сколько можно тянуть.
У меня проклятая проблема с покупками, я никогда не могу сконцентрироваться — предмет покупки меня завораживает, и я теряю представление о том, каков он… Меня охватывает какая-то слабость. Стоит только подумать, как долго надо ещё выбирать и бороться с физиологическим желанием кончить наконец дело… Потому что такое желание сидит где-то во мне и требует выхода, как эякуляция. Мужчины плохие покупатели; если объект достаточно настойчив, мужчина просто чувствует себя обязанным осуществить этот секс. Женщины привыкли к многочисленным предложениям, они постоянно отказывают. Женщине ты можешь продать только то, что она хочет, а мужчине можешь продать что угодно.