Шрифт:
Роберт ХАЙНЛАЙН
НАШ ПРЕКРАСНЫЙ ГОРОД
Развернув машину. Пит Перкинс остановился у стоянки Ол-Найт и гаркнул:
– Эй, Паппи!
Сторож на стоянке был человеком немолодым. Бросив взгляд на позвавшего, он ответил:
– Через минуту буду к твоим услугам, Пит.
Старик занимался тем, что рвал на узкие полосочки воскресный выпуск комикса. Недалеко от него танцевал маленький смерчик. Он подхватывал обрывки старых газет, уличную пыль и швырял их в лица прохожих. Старик вытянул руку, в которой трепетал длинный яркий бумажный
– Вот, Китти, - откашлялся он.
– Иди сюда, Китти...
Смерчик замер, затем заметно вытянулся, перепрыгнул два автомобиля, оставленные на стоянке, и закружился рядом со стариком.
Было похоже, что он расслышал приглашение.
– Возьми, Китти, - мягко сказал старик и позволил яркому вымпелу скользнуть между пальцами.
Смерчик подхватил бумажную ленту и, вращая, втянул в себя. Старик отрывал клочки один за другим; они штопором влетали в гущу грязных бумаг и мусора, составлявших видимое тело воздушного вихря. Наткнувшись на холодную лужу - их здесь в каменном ущелье улочки было множество, - смерч ускорил свое движение и еще более вытянулся, пока цветные ленты, подхваченные им, не превратились в фантастически вздыбленную прическу. Старик с улыбкой повернулся:
– Китти любит новую одежду.
– Оставь, Паппи, или ты заставишь меня поверить в это.
– Ты и не должен _в_е_р_и_т_ь_ в Китти, тебе достаточно ее у_в_и_д_е_т_ь_.
– Ну да, конечно... но ты ведешь себя, словно она... я имею в виду оно... способно понимать твои слова.
– Ты в самом деле не веришь?
– мягко и терпеливо спросил Паппи.
– Брось, Паппи!
– Хмм... дай-ка мне твою шляпу.
– Паппи протянул руку и сдернул шляпу с головы Пита Перкинса.
– Сюда, Китти, - сказал он.
– Вернись!
Смерчик, плясавший над их головами несколькими этажами выше, ринулся вниз.
– Эй! Что ты собираешься делать с моей шляпой?
– осведомился Перкинс.
– Минутку... Китти, сюда!
– Словно избавившись от какого-то груза, смерчик резко опустился еще ниже. Старик протянул ему шляпу. Смерчик подхватил ее и погнал вверх по длинной крутой спирали.
– Эй!
– заорал Перкинс.
– Ты соображаешь, что делаешь? Кончай свои шутки - этот колпак обошелся мне в шесть кусков всего три года назад.
– Не беспокойся, - спокойно сказал старик.
– Китти принесет ее обратно.
– Как бы не так! Скорее всего она окунет ее в речку.
– О нет! Китти никогда не роняет ничего, что не хочет уронить. Смотри.
– Шляпа танцевала над крышей отеля на противоположной стороне улицы.
– Китти! Эй, Китти! Принеси ее обратно.
Смерчик замедлил свое движение, и шляпа спустилась двумя этажами ниже. Затем она снова остановилась, и смерчик начал лениво жонглировать ею.
– Принеси ее _с_ю_д_а_, Китти, - повторил старик.
Шляпа поплыла вниз по спирали и, внезапно закончив свое движение мертвой петлей, шлепнула Перкинса по лицу.
– Она пыталась надеть тебе шляпу прямо на голову, - объяснил сторож.
– Обычно это у нее получается довольно точно.
– Вот как?
– Перкинс поймал шляпу и, открыв рот, смотрел на завихрение.
– Убедился?
– спросил старик.
– Ну, ну...
– Он еще раз посмотрел на свою шляпу, потом на смерчик. Паппи, я чувствую, мне надо выпить.
Они пошли в сторожку; Паппи отыскал стаканы, а Перкинс наполнил их из прихваченной в машине почти полной бутылки виски и сделал два внушающих уважение глотка. Повторив эту процедуру, он снова наполнил стаканы и опустился на стул.
– Это было в честь Китти, - сказал Перкинс.
– Будем считать, что сие возлияние - компенсация за банкет у мэра.
Паппи сочувственно пощелкал языком:
– Тебе надо о нем писать?
– Мне надо выдать очередную колонку хоть о _ч_е_м_-_н_и_б_у_д_ь_, Паппи. Прошлым вечером Хиззонер, наш мэр, окруженный уникальным созвездием профессиональных шантажистов, взяточников, лизоблюдов и махинаторов, дал торжественный банкет в честь своего избрания... Придется написать об этом, Паппи: подписчики требуют. Ну почему я не могу, как все нормальные люди, немного расслабиться и идти отдыхать?
– Сегодня у тебя была хорошая колонка, - подбодрил его старик. Он развернул "Дейли Форум"; Перкинс забрал газету и скользнул взглядом в низ полосы, где обычно помещалась его колонка.
– Питер Перкинс, - прочел он.
– Наш прекрасный город.
Перкинс пробежал главами текст:
"Что случилось с экипажами? В нашем земном раю но традиции принято считать, что было хорошо для отцов-основателей, вполне подходит и нам. Мы спотыкаемся о ту же выбоину, в которой дедушка Тозье поломал себе ногу в 1909 году. Мы радуемся, зная, что вода, вытекающая из ванны, не пропадает бесследно, а возвращается к нам через кран на кухне, благоухая хлором. (Кстати, Хиззонер пьет только газированную воду из бутылок. Можете убедиться в этом сами.)
Но тем не менее я должен сообщить вам ужасающую новость. Куда-то делись все экипажи!
Вы можете мне не верить. Общественный транспорт ходит так редко и движется так медленно, что разница почти неразличима; и все же я могу поклясться, что не так давно видел на Гранд-авеню колченогую колымагу без всяких признаков лошадей поблизости. Не иначе, внутри ее была какая-то электрическая машина. Даже для нашего атомного века это уже чересчур. И я предупреждаю всех горожан..." - тут Перкинс разочарованно фыркнул.
– Паппи, это стрельба из пушек по воробьям. Этот город прогнил насквозь, и он останется таким навечно. Почему я должен напрягать мозги из-за этой ерунды? Дай-ка мне бутылку.
– Не расстраивайся, Пит. Смех для тиранов страшнее, чем пуля убийцы.
– Хорошо излагаешь. Но мне не до смеха. Я потешался над ними, как только мог, - и все кошке под хвост. Все мои старания - такое же пустое сотрясание воздуха, как и у твоего друга, танцующего дервиша.
Окно вздрогнуло от резкого удара ветра.