Наша Рыбка
Шрифт:
– Он у нас ценитель… интеллектуального юмора, – произнес Петя.
– Ценители интеллектуального юмора – вымирающий вид, – отозвалась Ярославна.
– Ясно. В смысле, яснО, ты поняла…
Я услышал откуда-то издалека звонок телефона. Мобильник глухо вибрировал в кармане куртки в коридоре и издавал трели, призванные возвещать мне о том, что Иришка желает со мной пообщаться. Вместо меня на ноги вскочил Петя и понесся в темный коридор.
– Стой! – крикнул я.
Естественно, было уже поздно. Я слышал, как он роется в моих карманах. Я обнял Ясну и положил подбородок ей
– Алло! Н-да, это Петечка, – сказал язвительно Воронцов. – А что, ты разве не со мной хочешь поговорить? Нет, не позову, поговори со мной. Нет, поговори со мной.
Я закрыл глаза и безнадежно усмехнулся.
– Кто это звонит? – спросила меня еле слышно Ясна.
– Тоже кто-то вроде Аурелиано Буэндиа, – сказал я. – Я бы назвал еще кого-нибудь из этой книжки, но не помню остальных имен.
– Да, у меня все прекрасно, – продолжал Петя. – Как всегда. Да не могу я позвать Игоря! Нет его. Так вот и нет. Он забыл у меня свой мобильник. Ну да. Пока, спи сладко.
Он швырнул телефон куда-то в темноту.
– Послушайте, – подала голос Ясна, оттягивая вниз свое пушистое платье. – Мне пора уходить.
Мы замерли.
Ярославна слезла с кровати и включила свет. Я поглядел на Петю – у того было удивленно-грустное и какое-то глупое лицо. Но чему он удивлялся? Неужели не понял с самого начала, что ничего не получится?
– Уже поздно. За меня будут дома волноваться, – сказала Ясна. – Я пойду.
– Постой, мы тебя проводим. – Петя поднялся вслед за ней.
– Нет-нет, не надо.
– Но… такая темень на улице!
«Ха-ха, где это видано, чтобы маньяки провожали девушек до дома?! Воронцов, ты идиот».
– Не надо. Есть кому меня встретить.
Она быстро обулась и накинула пальто.
– Пока, – сказала она.
– Пока, – как-то безразлично ответили мы хором.
Ярославна не обняла нас. Она была нам совсем чужой. Мы видели ее впервые. Она открыла дверь, самостоятельно справившись со сложным замком, и вышла, как мне показалось, слегка пошатнувшись, а мы так и остались стоять на коврике в прихожей, кажется, не успев даже заметить то мгновение, в которое она исчезла.
Я тогда подумал, что ее как будто и не было, и мне стало очень тоскливо.
Так закончилось седьмое ноября.
Глава 4
На следующий день я проснулся с ощущением чего-то несбывшегося. Во сне я плакал. Прекрасно, надо рассказать при встрече Воронцову – ему точно понравится такая дурь.
Кстати, если вернуться к пробуждению, то разбудила меня Маринка: она влетела в комнату, как обезумевшая птица, споткнулась о мой рюкзак и рухнула прямо на кровать.
– Понаставил тут капканов! Ну? Вставай. Вставай, Игорь. Катя скоро за нами зайдет.
– Какая Катя? – не понял я. – Мне в универ надо, сегодня же среда.
– Мне бы так по утрам вспоминать дни недели! – Она закатила глаза. – Не надо тебе ни в какой универ, ты сам говорил.
– Ты бредишь? – Я попытался отпихнуть ее ногой.
– Сегодня восьмое, у вас отменили встречу с каким-то там… ну как его… Игорь, ты обещал сходить с мной в магазин.
Я тут же все
– Катя? – уточнил я. – Катя была в прошлый раз. К тому же я не обещал с тобой идти. Я просто сказал, что возможно…
– Ты говорил, что тебе нужно купить… Что тебе нужно купить? Джинсы? Вот и пошли.
Я, как ни странно, согласился. Мне, выросшему с двумя сестрами, приходилось много таскаться с ними и с мамой по магазинам, поэтому я до того привык к таким походам, что мог стойко их выдерживать. Вряд ли это добавляет крутости в мой образ, но хотя бы сестры меня за это любят.
– А вы что, прогуливаете лекции? – спросил я.
– Ничего страшного, один раз можно. Зато в магазинах сейчас народу мало. А кстати, твой друг… симпатичный который… не хочет с нами пойти?
– Воронцов? Нет, – ответил я и засмеялся. – Если он пойдет, это может плохо закончиться для твоей Кати.
– Что это значит? – спросила Маринка. – Что-то ты больно веселый с утра!
Я, конечно, ничего не стал ей объяснять по поводу своей шутки и пошел в душ. Петя, возможно, согласился бы с нами пойти: однажды Люда минут пять рассказывала ему что-то про свое выпускное платье (она всегда вдается в ненужные подробности), а он кивал с умным видом, будто что-то в этом понимал. А при единственной встрече с Маринкой он спросил, как называется ткань, из которой сшита ее кофта, но при этом ткнул ее пальцем прямо в грудь, так что не знаю, правда ли его интересовал материал.
Когда пришла эта Маринкина Катя, я заметил в ней только одну особенность – у нее не было разного цвета глаз. Меня это поразило. Еще меня поразило то, что я не подумал об Иришке, едва проснувшись; не взял первым делом телефон и не проверил на всякий случай, не прислала ли она какое-нибудь сообщение, как когда-то делала. Я не ощутил себя самым никчемным существом на свете, не посочувствовал сам себе из-за того, что моя постель пуста (ну, внезапное появление Маринки в ней, конечно же, не в счет), не заметил ни вещей Иришки на своем столе, ни нашего совместного фото там же.
Этот день начался не так, как дни в моем прошлом.
Я чего-то ждал от холодного восьмого числа, ждал, когда мы вышли втроем на улицу, ждал, когда пришли в огромный торговый центр. Мои спутницы таскали меня по магазинам часа три, а я даже не заметил, как пролетело это время. Мне нравились редкие люди, попадавшиеся нам на пути, – они были улыбчивыми и красивыми; мне даже нравились тряпки, которые показывала мне моя сестра; и мне больше не нужна была Иришка, чтобы радоваться.
Мы пошли в Старбакс на втором этаже. Я взял мокко и потащил кучу пакетов с обновками Маринки к крайнему столику. Она снова потратила все скопленные деньги на шмотье, и уже через месяц начнет у меня «одалживать». Скорее бы она уже обзавелась состоятельным мужиком, который сможет все это терпеть.