Наша Рыбка
Шрифт:
– Подарим Воронцову деньги, – сказал я без энтузиазма. – Ему они сейчас очень нужны.
– Это же прозаично!
– Они ему очень нужны, – повторил я.
– Всем нужны деньги. Но подарок на день рождения…
– Нет, они ему так нужны, что он обрадуется им даже в свой день рождения.
– Почему ты так грубо разговариваешь? – обиженно спросила Иришка. – Злишься на меня? Ты прекрасно знаешь, что это ты виноват в том, что все разрушено.
– Я?..
– Ты… и Дроздова… это ужасно. Ты хоть знаешь, как мне было больно?
У меня даже слов не нашлось, чтобы ответить.
– Ты
Короче говоря, мы сошлись на деньгах; Ире я предложил купить что-нибудь Пете лично от нее.
– Скажи, значит, ты меня больше не любишь? – спросила она притворно безразлично и таинственно одновременно.
– Зачем ты спрашиваешь?
– Какая разница? Скажи, Игорь.
– Я не хочу говорить о своих чувствах.
– Значит, «нет»…
– Ну, если для тебя это значит «нет», то пожалуйста.
– Тогда ответь нормально! – Она стала злиться.
– Я больше года говорил, что люблю тебя. Говорил по сто раз в день. Думаешь, легко теперь сказать «я тебя не люблю»?
Не помню, чем закончился тот спор. Правда, оказалось непросто вычеркнуть Иришку из своей жизни, тем более что у нее вдруг снова проснулся ко мне интерес. Это и раньше случалось: когда я уставал от ее пренебрежения, я становился холоднее и скрытнее, тогда она бежала ко мне со всех ног.
– Ты ей выгоден, – говорил мне мой страх по имени Петя.
Глава 5
– К семи приходите. Что?
Я сидел бесполезным предметом мебели на кухне Петиной бабушки и наблюдал за тем, как Воронцов, Люда и Таня Морозова придумывают нам ужин. Петя тем временем еще и говорил по телефону, прижав трубку плечом к уху, потому что руки у него перепачканы.
– Никакой травы! Да, имей совесть, Вадим! Не у себя дома!
Ну что за спектакль, первым же начнет спрашивать, не захватил ли кто. Выпендривается перед бабами, сволота.
Он с ловкостью акробата зажал трубку локтями. Да! Я еще не объяснил, почему руки у него были грязными… Петя готовил! То есть не именно в тот день, а вообще. Он реально умел готовить, причем делал это так круто, что мы каждый раз, оказываясь у кого-нибудь дома, пытались уговорить его что-нибудь сделать. Даже девушки признавали его талант.
– Уже полный балкон бухла, а этот дебил еще про траву! – Закончив разговор, он продолжал бубнить себе под нос, как старый ворчливый дед.
– Вадик просто большой ребенок. Он еще не повзрослел, – примирительно сказала Люда и вручила мне огромную миску с салатом. Люда высказывала свое мнение по каждому вопросу, иногда уносясь в такие дебри, что начинала путаться в собственных высказываниях. Я уже предчувствовал, что сейчас Вадик будет разобран по полочкам.
Я пошел бродить по квартире. В комнатах стоял запах старости, но вместе с тем чего-то теплого, забытого, словно оставленного в прошлом. Мне казалось, что так пахнет квадрат янтарного солнечного блика или выцветшая фотография: они тут вперемешку были рассыпаны по стенам. В личных владениях бабушки спортивная сумка с вещами Воронцова смотрелась осиротело. Комнатные цветы, названия которых я никогда в жизни не знал, так буйно и гордо вывешивались из своих
Я притащил из мдальней спальни допотопный стол и разложил его; он был таким же самодостаточным, как и растения, – здесь все вещи и предметы жили своей собственной жизнью, отдельно от Пети.
– Сколько человек придет? – крикнул я, собирая из всех углов стулья и табуретки и придвигая их к столу.
– Сейчас, – донеслось из кухни.
Петя вошел в комнату и поставил на стол миску с салатом.
– Хрен их знает. Половина никак не определится: успеет-не успеет, сможет-не сможет… Оно и лучше. Так легче контролировать, чтобы не нажрались в стельку.
– А из универа кто-нибудь придет? – Я начал издалека. Ножка стула царапнула паркет.
– Кто, Лерка, что ли? – рассмеялся Петя.
– Ну, Кирилл там. Саня. – Я назвал нескольких приятелей, с которыми мы иногда ходили на выставки.
– Нет, я не позвал. Они как-то не вписываются, – он замялся, – лучше пусть все свои будут.
– Ну да. – Кирилл и Саня действительно не вписывались. С Воронцовым они обычно до крика спорили о современном искусстве, а со мной обсуждали тонкости покупки билетов в Ла-Скалу. Они, наверное, сильно удивились бы, что в компании наших друзей шарманку про искусство заводит только Вадик, который ничего в этом самом искусстве не понимает. – А кого-нибудь еще пригласил?
– Нет, да кого?
– Не знаю… каких-нибудь старых знакомых. Или новых.
Петя пристально поглядел на меня. Своими дурацкими намеками я смахивал на идиота.
– Можно было Ярославну, например. Интересно, по-моему. – Я сказал это как бы между прочим, вспомнив свой удачный актерский опыт: но нет, скрывать групповой секс у меня выходило лучше, чем намекать на что-либо. – У тебя вроде был ее номер. Или нет?
– Да. – Петя спохватился и принялся переставлять стулья в другом порядке. – Я думал ее пригласить. Странно, да? Я ей уже звонил, она не взяла.
– Звонил? – Я почувствовал, как внутри что-то оборвалось. – А когда?
– Сегодня. И вчера тоже. Ну и… в общем, не берет она. Но можно еще попробовать.
– Давай ее номер. Иди готовь дальше, а я позвоню.
Я вернулся в маленькую комнату, плотно прикрыл дверь и уставился на заветные цифры. Почему я так хотел ей позвонить? И зачем было звать ее на Петин день рождения? А Воронцов! Тварина! Звонил ей и даже меня не предупредил! Я вспомнил свои записи в блоге о том, что Петя больше не станет втягивать меня в свои приключения. Кажется, я был прав.
Я позвонил. Первый длинный гудок заставил поволноваться, но, когда и через полминуты он продолжал монотонно звучать, я понял, что волнения напрасны.
– Ну что? – спросил Петя, едва я возник на кухне.
– Не берет, как ты и говорил.
– Кто не берет? – с интересом воскликнула Люда.
– Да так, одна наша знакомая. Я решил, что надо ее тоже позвать, да и Петя не против, но только вот она куда-то пропала.
– Девушки иногда так делают… хотят показать… – Я не смог дослушать Люду, этого внезапного знатока женской психологии, и опять пошел звонить.