Наследие
Шрифт:
По деревянным ступеням взошли на террасу. Лена хлопнула в ладоши:
— Принесло попутным ветром, ядрён-матрён!
Ксиобо поставил свою кружку и навёл на детей узкие, но огромные глаза.
— Откуда вы? — снова спросил он по-китайски.
Близнецы молчали.
— Ни хера не понимают! — Лена расхохоталась. — Вон, посмотри, какие у них херовины! На мамонтов охотились, а? Пиздец под тёртым хреном!
Она ткнула пальцем в каменный топор, который держала Плабюх.
— И сами шерстяные! — Она положила руку на голову Хррато, но тот отшатнулся.
— Не бойся, дурачок! — Она погладила его по плечу. — Вас тут никто не тронет. Дорогой, похоже, они совсем дикие! Из леса, мать их сухой пиздой об стену! Вы из леса?
Она показала на лес. Дети стояли, не понимая.
— Если бы шерсть была чёрной, они были бы чернышами, — произнёс Ксиобо.
Голос его завораживал детей. От Ксиобо исходило грозное спокойствие.
— Это те, которые на болотах живут?
— Да.
— А, слыхала! Дикари лохматые! Их все время ядеркой бомбят, да?
— Да.
— А им похуй?
— Да. Очень живучие.
— Ну, так эти-то не чёрные, а?
— Эти не чёрные, — кивнул огромной головой Ксиобо.
— Да и ведь морды у них не шерстяные, ёптеть!
— Морды не шерстяные, — согласился Ксиобо и, подумав, добавил: — Люди.
— Люди, а как же! — засмеялась Лена.
— Сейчас много разных необычных людей.
— Они не побирушки. Ни хера ничего не просят.
— Они не побирушки.
— Вишь, стоят.
— Стоят.
Лена смеялась, глядя на детей с их оружием в руках.
— Предложи им поесть, — сказал Ксиобо.
Лена достала из своего шкафчика две чаши человеческого размера, наложила в них из большой бадьи варёного риса с тушёными овощами, поставила на край стола и положила две ложки.
— Ешьте! — Она сделала пригласительно-смешной жест руками.
Близнецы посмотрели на чаши.
— Ешьте, ешьте! — Она подтолкнула детей к столу.
Дети переглянулись.
— Еда! — Лена показала на чаши и смешно изобразила поедание. — Ну ешьте же, мать вашу!
Дети уставились на необычную еду. Лена снова подтолкнула их. Они подошли к столу, взяли ложки, не выпуская из рук своё оружие. И попробовали еду. Еда была очень необычной. И пахла необычно. Но было ясно, что это еда. Которую недавно ели эта маленькая верещащая, как белка, женщина и сидящий за столом гигант.
Плабюх и Хррато стали осторожно есть, стоя у стола.
Так началась их жизнь у Ксиобо и Лены.
В то солнечное весеннее утро большой и маленькая приютили Плабюх и Хррато. Почему? Зачем? Никто из супругов не пытался это объяснить друг другу. Словно так и полагалось. Близнецы тоже не понимали, почему они остались в этом огромном доме. Наверно, потому что не знали, куда идти дальше. Можно было убежать после завтрака. Но они не побежали. Вид гиганта Ксиобо перестал их пугать. Наоборот — в его спокойствии возникла какая-то притягательная сила, словно они попали в зону притяжения. И в этой зоне было спокойно, как в лесу.
Ксиобо и Лена решили жить вместе четыре года назад, когда гигант, хорошо заработав в Бийске на рытье братских могил, решил разгуляться. Выпив три ведёрных стакана гаоляновой водки и натрескавшись свинины с лапшой, он направился в местный публичный дом, где, судя по рекламе, работали две большие женщины. Но не повезло: одна из женщин оказалась больной коровьим гриппом, другую увели в баню демобилизованные алтайцы. Ксиобо хотел было по пьяни (трезвый он был само спокойствие) проломить кулаком что-нибудь в поганом борделе, но его остановила матерной тирадой крохотная проститутка:
— Что ж ты буром прёшь, коли не ебёшь? Будь благородный ван, не ссы на диван, не перди в окно, не ешь говно, не качай права, не жуй дрова, не маши елдой, не будь мордвой! Радость не в невъебенной пизде, а в нежной и сладкой узде, отведаешь моего тъян де, забудешь о большой пизде!
Проститутка была ему по колено. Голая, с крохотными сиськами и стройными ножками. На её плечах сияла накидка из живородящей бижутерии. Бандерша борделя рассыпалась в извинениях и обещаниях:
— Господин, эта девочка такая умелая, что сделает вас навек счастливым, не хуже большой!
— Как? — усмехнулся хмельной Ксиобо.
— Она вам всё покажет и объяснит. Не пожалеете!
Вскоре Ксиобо лежал навзничь на огромной кровати, а Лена, обняв его могучий фаллос ногами и руками, тёрлась о него грудью и животом. Она словно каталась на фаллосе. И делала это весьма умело. Так умело, что Ксиобо трижды извергал вверх фонтаны густой и тяжело падающей вокруг спермы.