Наследие
Шрифт:
Первое воскресенье на ярмарке прошло успешно: в войлочную шапку Ксиобо накидали сорок три юаня.
Хррато и Плабюх сидели на земле за низеньким круглым столом напротив друг друга, между ними стояло широкое блюдо с умным молоком. Они лепили ву, не обращая внимания на толпящихся вокруг них людей.
Лена била в бубен, приплясывая и распевая частушки на актуальные темы:
Мир с казахами подписан,
Хуй с войны сбежал, как вор!
Но китайцами обдристан
Иссык-Кульский договор.
У жены премьер-министра
Из пизды торчит канистра
— Запасайся, Фёдор Джал,
Наш бензин подорожал!
Графиня рассмеялась:
— Обожаю народный юмор!
Поезд сильно дёрнуло, пустые стаканы звякнули в подстаканниках. Поезд встал. Граф закрыл книгу, глянул в окно. Там, в темноте, стеной стоял еловый лес.
— Вероятно, занос… — пробормотал граф, зевая.
— Милый, я бы тоже поспала.
Граф коснулся куска умного пластилина, прилепленного к столику сбоку. Возникла голограмма с часами.
— Десятый час.
— Милый, мы измождены. Надо выспаться.
— Ты права. А она?
— Её положим у Тьян. Там есть место. Оденься и ступай к Тьян, — приказала графиня.
Аля встала, надела свой серебристый халат и вышла из купе.
В это время кочегары Жека и Гера, задвинув в огнедышащий печной зев пять «аллигаторов» с человеческими обрубками и нефтью, решили сыграть в scullscull-8. Жека достал из кармана base, отстегнул от стены узкую лавку. Активировал base и положил на середину лавки. Кочегары присели на концы лавки. Base ожил, раскрылся красным раструбом, который пришёл в круговое движение; вповерх раструба вспыхнули два batter — зелёный и синий. Кочегары быстро разыграли на пальцах, кому каким играть. Жека подцепил синий batter, Гера — зелёный. Жека дунул в раструб. Тот выбросил семь пылающих черепов. Гера быстро загасил их. Жека снова дунул. Выскочило двенадцать черепов. Гера загасил их тоже. Жека дунул в третий раз. Выскочили двадцать черепов. Гера успел загасить восемнадцать, но два черепа, просияв, скатились в basket. Гера дунул в раструб. Выскочили сразу двенадцать черепов.
— Ёб твою! — пробормотал Жека и загасил все черепа.
Гера дунул опять: восемнадцать черепов. Жека успел загасить все. Гера дунул в третий раз: всего три черепа.
— Хуяк Иваныч! — С довольной усмешкой Жека загасил их.
Жека дунул в раструб. Выскочило пять пылающих черепов. Гера загасил их. Жека дунул снова: десять черепов. Гера загасил их. Жека снова дунул: два черепа.
— Ах ты, сука! — с обидой сплюнул Жека.
Гера загасил черепа и дунул в раструб: девять черепов. Жека загасил. Гера дунул в раструб: шестнадцать черепов.
— Ах ты, падло! — Жека успел загасить только четырнадцать, два черепа скатились в basket.
Гера дунул в раструб: пять черепов.
— Так-то лучше… — Жека быстро загасил их и дунул в раструб: восемь черепов.
Гера загасил. Жека дунул: тринадцать черепов. Гера загасил. Жека дунул: один череп.
— Ёба-а-аный стос! — потряс бритой головой Жека.
— Voila! — Гера загасил череп и дунул в раструб: семь черепов. Жека загасил.
Гера дунул в раструб: снова семь черепов.
— Пиздарики, бля! — Жека загасил черепа.
Гера дунул в третий раз: девятнадцать черепов.
— Ну ты и жангуо! — Жека успел загасить только семнадцать, два черепа скатились в basket.
— Контровую?
— Контровую!
Жека дунул в раструб: девять черепов. Гера загасил. Жека дунул: семь черепов. Гера загасил. Жека дунул: девятнадцать черепов.
— Вот так, штабс-капитан!
Гера загасил все девятнадцать.
— Ну это просто… ёб твою мать! — Жека, не веря, замотал головой.
— Смерть дезертирам! — победно выкрикнул Гера и дунул в раструб: десять черепов.
Жека загасил. Гера дунул — десять черепов. Жека загасил:
— А вот так-то, бля!
Гера дунул: двадцать черепов.
— Ну, что ж ты делаешь, вредитель?! — возопил Жека, спеша гасить черепа, но два скатились в basket.
Раструб прозвенел и выдавил счёт — 4: 2 в пользу Геры.
— Ну не ёб твою, а? — Жека хлопнул в тёмные от нефти ладоши. — Третий раз, бля!
— Смелого пуля боится, смелого штык не берёт, — победоносно разгладил усики Гера.
— Сегодня, по ходу, твой день, а? — Жека погасил и убрал base. Вздохнул и запел хриплым голосом:
Братан, хорош понты корявые кидать!
Нам всё равно теперь век воли не видать!
И вдруг оттянул себе пальцами нижние веки, закатив глаза, раскрыл рот и издал крик кикиморы. Гера смотрел невозмутимо.
— Страшно? — спросил его Жека.
— Я не из пугливых, — спокойно ответил Гера.
В коридоре кроме ковровой дорожки цвета спелых абрикосов, белых занавесок и одинаковых дверей никого не было. Аля подошла к соседнему купе № 7, протянула руку, чтобы постучать, но передумала. Ей захотелось в туалет. Она пошла по коридору, ступая босыми ногами по ковру, нашла дверь туалета, открыла, вошла. Внутри было чисто и уютно. Аля села на унитаз и помочилась. Встала, посмотрела на себя в зеркало.
— Оле, — произнесла она и коснулась зеркала двумя пальцами. — Оле, не умирае! Не умирае, моё Оле!
Она перекрестилась и трижды поцеловала зеркало.
Вдруг дверь туалета открыли. Возник подпоручик Кривошеин.
— Пардон, мадам! — почти вскрикнул он своим высоким голосом и захлопнул дверь.
Аля вспомнила, что не заперла ту за собой. Она вышла из туалета. Повернулась было налево, где тянулся коридор с дверями купе, но передумав, глянула вправо. Там за стеклом тамбура стоял и закуривал подпоручик. Несмотря на то, что на втором, военном этаже поезда были свои два туалета, он любил «ходить посрать в первый класс». Аля шагнула к тамбуру, и стекло отъехало в сторону. Краснолицый подпоручик навёл на Алю свои маленькие, чёрные, всегда припухшие глазки.