Наследие
Шрифт:
Сидящие на снегу и в седлах, замерев, на ворона уставились. Инвалид дрожал, всхлипывая и бородой потрясая.
Выклевав всю часть платка окровавленную, ворон посидел, клювом щёлкая. Потом пошёл в другой угол треугольника. К пенсне золотому, на снегу лежащему приблизился, глянул. Глазом моргнул.
И схватил пенсне клювом.
Постоял на месте.
И к третьему углу двинулся, где сидящие сгрудились.
Подошёл к ним с пенсне в клюве. Уставил на них розово-чёрный глаз свой.
Инвалид с трудом губы дрожащие разлепил, набрал в лёгкие воздуха.
И проговорил чётко и громко, стараясь не дрожать ни бородой, ни голосом:
— Мы хотим домой!
Ворон сидел, на них глядя. И вдруг крылами белыми, большими, сильными взмахнул, сидящих воздухом морозным обдавая. Вверх взлетел. Описал круг над поляной, пролетел чуть в лес, сел на сук пихтовый. Сидел белый в тёмной пихте. Солнце блеснуло в его глазу и на золоте пенсне.
— За ним… за ним! — прохрипел инвалид, волнуясь сильно и приподнимаясь.
Аля и Оле, потрясённые, на снегу сидели.
Плабюх и Хррато — в седлах.
Только хрип и кашель кровяной смертельно раненного оленя раздавался в лесу утреннем.
— Вставайте! — Инвалид стал тормошить близнецов.
Но они сидели словно парализованные.
— Вставайте!! Он путь покажет! Домой!
И стал приподнимать Оле и Алю. С трудом они встали. Схватив их за руки, заковылял по снегу к ворону. Тот дождался, пока трое ближе подошли, снялся с ветки, пролетел и сел на сухой сук сосновый.
— За ним! Только за ним! — старик радостно вскрикивал, близнецов таща.
Сидящие в сёдлах Плабюх и Хррато провожали их взглядом напряжённым. Всё произошедшее на этой поляне лесной лишило их дара речи и подвижности.
Первой пришла в себя Плабюх.
— Они знают нас. И знают про маму.
Хррато, как зачарованный, следил за уменьшающимися фигурами трёх людей, идущих по лесу. Ворон в тёмной хвое был еле виден. Подождав, он опять с ветки снялся и дальше полетел.
— Они знают про маму! — громко, с укором произнесла Плабюх и задышала, задышала носом. Сапфировые глаза её слезами наполнились.
Хррато молчал. Потом произнёс:
— Они… они…
И затряс своей головой белой так, словно что-то не так сделал. Олень хрипел, лежа в снегу, кровь капала с его губ.
— Убить их? — спросил Хррато, как будто в забытьи.
— Нет! — Плабюх выдохнула и замотала головой. — Нет, нет, нет!
Из глаз её слёзы брызнули.
Хррато руки свои поднял и бросил вниз бессильно:
— Я… я… не знаю… не понимаю ничего.
Плабюх плакала беззвучно, теряющиеся в лесу фигуры сквозь слёзы еле различая.
— Я не знаю… что это, — Хррато произнёс. — И птица.
— Ворон… ворон… — Плабюх всхлипывала. — Белый… Как… камень в ручье нашем… помнишь, мамин ручей?
— Да.
— Там… камень… Белый-белый. Был. Снега белее. На птицу похожий!
— Да, помню.
— На птицу? Да?
— Да, на птицу!
— Да! Да! — вскрикнула Плабюх и коня пришпорила.
Конь из чёрного пластика живородящего с мотором стальным с места взял лихо, снег плотный копытами титановыми молоча. Хррато своего пришпорил.
Они быстро трёх людей догнали. Люди шли по лесу за вороном. Который взлетел с берёзы и полетел вглубь леса. И сел на пень пихтовый.
Трое пошли к нему, наст круша. Они торопились за птицей, но у них плохо получалось: инвалид грузный, пузатый ковылял, в снег проваливаясь, за парня и девушку держась. Парень прихрамывал.
Хррато и Плабюх пустили коней шагом за троицей. Но те даже не оглянулись. Их взоры на ворона устремлены были. Ворон дождался их, взлетел с пня, дальше полетел. Пенсне желтело у него в клюве. Трое спешили за ним.
Плабюх пустила коня своего рядом. Девушка и парень глянули на неё равнодушно. Она же жадно вглядывалась в лица их. Эти лица что-то несли в себе. Важное. И оно касалось их с Хррато. Она не могла понять — что это? Сердце её билось сильно.
Хррато хотел что-то сказать, но снова бессильно руки свои поднял и бросил.
Ворон взлетал и садился. Садился и взлетал.
Трое шли за ним. Плабюх и Хррато — за тремя.
Наконец инвалид из сил выбился. И на снег опустился, дыша тяжело.
— Не могу… ой… мочи нет… — пробормотал он загнанно. — Идите вы за ним. За ним! А я тут… тут…
Он в снег навзничь повалился. Лицо его, опухолью обезображенное, раскраснелось. Не отрывая взора от ворона, сидящего поодаль на ёлке, Аля и Оле остановились. Руки их вцепились в ватник инвалида, потянули. Но сдвинуть грузного старика с места сил уже не было.
— Ну… ну же! — Аля нетерпеливо тянула его.
— Сами, сами… он вас приведёт.
— Ад ноупле. — Оле бормотал, силясь старика поднять.
Но тщетно.
— Ну… так же не надо! — Аля взвизгнула. — Надо идёт за ним!
— Сами, сами… я тут.
— Идёт за ним!
Хррато и Плабюх следили за этой сценой, в сёдлах сидя.
«Камень белый в ручье на птицу похожий мама говорила вот птица белая в воде лежит лежит а потом взлетит и полетит по лесу полетит полетит и всем нам добрый путь покажет.»
«Камень в ручье тот камень он как птица был и мама однажды сказала смотрите вот этот камень белый это птица она тут будет лежать и спать а потом когда время придёт проснётся вылетит из воды полетит и покажет верный путь.»