Наследница Шахерезады
Шрифт:
Поддержки и помощи от коллег Якоб не ждал и не хотел. Он ничего не имел против того, чтобы оказаться одиноким героем. Вот тогда эти идиоты поймут, как они недооценивали стажера Шперлинга!
О том, что он вычислил напарницу кокаинового «глотателя», Якоб никому не сказал, зато искусно выудил полезную информацию из стажера Фунтеля. Оказывается, та русская приходила недавно в участок для того, чтобы заявить о краже ручной клади – квадратной серо-зеленой сумки на колесиках.
Якоб внимательно рассмотрел приложенный к заявлению цветной
Ему пришлось дождаться, пока кабинет опустеет, чтобы нарушить правила и заглянуть в сумку в отсутствие ее владелицы и своих коллег, но совесть при этом мучила Якоба гораздо меньше, чем лобопытство.
Действуя быстро и решительно, стажер Фунтель открыл серо-зеленый кофр, пропустил между пальцами пригоршню самоварного золота и убедился в своей правоте.
Белокурая русская бестия была наглой, жадной и беспринципной контрабандисткой.
Кто-то должен был ее остановить.
Кто же, если не Якоб?
24 января, 18.45
Судьба не была ко мне, несчастной, благосклонна: едва затихла Ирка, заверещал ее мобильник.
– Что?! – рявкнула в трубку сердитая подружка вместо приветствия. – Моя твоя не понимайт! Коффер-моффер! На!
Она излишне широким жестом, едва не отбив мне ухо, сунула трубку личной переводчице.
– Алло, здравствуйте, слушаю вас, – вежливо сказала я, компенсируя Иркину грубость.
Трубка выдала длинную фразу на немецком. Я ничего не поняла и честно призналась в этом, сказав:
– Донт андестенд.
– Фрау Максимофф?
– Йа.
– Фрау Максимофф, юр бэг из фаунд.
– Что, что там? – услышав свою фамилию, придвинулась к трубке любопытная фрау Максимова.
– Говорят, что твоя сумка нашлась, – сообщила я ей.
– А то я не знаю! – фыркнула Ирка, стиснув свой блудный гроу-грюн коффер под шалью в страстном объятии.
– Ай нау ит. Сэнк ю! – вежливо сказала я в трубку то же самое и отключилась.
– Р-работнички! – возмутилась подружка. – Я смотрю, полицейские всюду одинаковые! Как делать свою работу, так фигушки, а как о чужих успехах рапортовать, так сразу же!
Она еще продолжала ворчать, но я натянула на уши и глаза вязаную шапочку, недвусмысленно давая понять, что желаю тишины и покоя, и снова пристроила буйну голову на спинке стула.
Спать хотелось невыносимо.
– Эй, а как же наш маньяк? Он же еще кого-нибудь убьет! – попыталась усовестить меня неугомонная подружка.
– Отстань, или одна из нас умрет сию минуту, – угрожающе пробормотала я и отрубилась.
24 января, 18.45
В очередное патрулирование должен был отправиться стажер Фунтель.
Якобу в зале нечего было делать, и он попытался испариться из участка незаметно, но бдительный группенинспектор Борман заметил его маневры и с подозрением спросил:
– Шперлинг, ты куда это?
– В туалет, – не придумав более уважительной причины для ухода, соврал Якоб.
– А чем тебя служебный не устраивает?
– А я не по нужде, – вывернулся хитрый Якоб. – Есть заявление о трупном запахе в мужской уборной, хочу проверить.
Дверь за его спиной захлопнулась.
Оставшиеся в участке коллеги переглянулись.
– Я же уже сообщил в службу клининга, дежурная уборщица куда-то запропастилась, но заявка на санобработку помещения принята, – пожав плечами, сказал Йохан Фунтель. – Шеф, мне кажется или кое-кто у нас конкретно помешался на теме поимки мифических злодеев?
– Тебе не кажется, – устало потер глаза группенинспектор. – Кое-кому пора бы показаться психиатру. Пожалуй, я запишу придурка Шперлинга на досрочный профосмотр.
Тем временем Шперлинг, отнюдь не считающий себя придурком, шагал из зала в зал, сканируя помещения внимательным взглядом, настроенным на поиск преступной блондинки.
Это была непростая задача, потому как блондинки, брюнетки, рыжие и лысые всех возрастов и комплекций не прохаживались перед Якобом, как по подиуму, позволяя себя рассмотреть. Они лежали и сидели на диванах, в креслах и попросту на полу, пряча лица от света и пытливого взгляда и тем существенно затрудняя опознание.
Якобу приходилось подкрадываться совсем близко к подозреваемым, что разительно контрастировало с обычной прямой и честной манерой поведения хорошего полицейского.
Впрочем, Якоб и не был похож ни на какого полицейского, так как конспирации ради укутался в уютный плед абсолютно штатского вида.
Клетчатые пледы очень кстати раздавали в зале представители шотландской авиакомпании-лукостера.
В пледе Якоб, беспокойно снующий между спящими, походил на безобидного потерявшегося маразматика.
Его маневры привлекли внимание официанта Феликса.
– Клаус, что делает этот парень? – озадаченно спросил он коллегу.
– Маньячит, – совсем немного понаблюдав за Якобом, уверенно ответил многоопытный бармен. – Смотри, он только к аппетитным девкам подбирается, на мужиков, уродин и старух даже не смотрит.
– Если это сексуальное домогательство, надо вызвать полицию, – рассудил Феликс.
– Рано, – возразил ему Клаус и отставил в сторону натертый до блеска бокал.
Коллеги встали бок о бок за барной стойкой, положив подбородки в ладони и с умеренным интересом наблюдая за маньяком.
– Как думаешь, что он будет делать дальше? – поторопил события нетерпеливый Феликс.
– Есть варианты, – подумав, ответил мудрый Клаус. – Сексуальные маньяки – они же как пиво: бывают разных сортов. Если это эксгибиционист, он рано или поздно распахнет свой плед и покажет избраннице голое тело. А если это скромный уличный маньяк, он будет тихо щупать красоток, увлеченно сопя и пуская слюни.