Наследство последнего императора
Шрифт:
– Конечно, Михаил Сергеевич, вы, как всегда, абсолютно правы, – убежденно заявил Крючков. – В самом деле, не все ли равно – в лоб или по лбу! Но в некоторых ненаших странах, например, в Англии, по таким делам сроков давности нет. Вообще нет. Там, к примеру, нельзя вступить в наследство, если нет юридически надежных доказательств, что владелец наследуемого имущества действительно умер. По данным, которые требуют проверки, у Романовых имеются личные активы в одном из лондонских банков, кажется, в «Бэриг-Бразерс». Претенденты тоже есть, но банк не ведет переговоров ни с кем и не будет вести,
– Только и всего? – удивленно спросил Горбачев. – А сразу выписать нельзя?
– Сразу? – задумался Крючков. – Если будет дана вводная… Да, безусловно… наверное… – добавил Крючков. – Правда, есть затруднение. Вы, Михаил Сергеевич, сами юрист и нашу профессиональную поговорку знаете: «Нет тела – нет дела». Надо найти трупы Романовых. Вернее, то, что от них осталось.
– Но ведь Сталин нашел? – возразил Горбачев.
– Берия пытался, – уточнил председатель КГБ. – Но данных о том, что захоронение действительно было найдено и принадлежность его установлена, он так и не получил. Так Сталину и доложил. И никаких письменных следов после себя не оставил. Осторожный был, собака…
– Неужели никаких? Должны быть следы, должны!
– Если и оставил, то они, скорее всего, ушли в личный архив Сталина.
– А где он?
– Сталин? – робко спросил председатель КГБ.
– Какой такой Сталин! Архив его где?
– Нету его. Никто не знает.
– Ну, ты мне горбатого к стене не лепи! – раздраженно бросил президент, не заметив собственного каламбура. – Не может быть, чтоб у Сталина… у такой политической фигуры не было своего архива!
– Был у него архив, огромный… Ни одной бумажки не осталось.
– Так куда девался? – недоуменно откинулся в кресле Горбачев.
– Хрущев и Маленков позаботились уничтожить.
– Зачем? – искренне удивился президент.
– Так ведь репрессии… Тридцать седьмой год, сорок девятый… Они и были главными организаторами и исполнителями. Оба по шею в крови. А все свалили на Берию. В тридцать седьмом, кстати, Берии и в Москве-то не было. Сидел в Грузии первым секретарем ЦК, эвкалипты сажал на болотах – осушал… строил жилье, заводы… открывал школы, техникумы, институты… чай разводил, мандарины… Грузины до него и в глаза мандаринов не видели. Так что сталинский архив для Никиты Сергеича и Георгия Максимильяныча – был смерть. И не только политическая.
– Ладно – все! – хмуро закончил беседу Горбачев. – Давай досье и займись покойниками. Сколько тебе надо времени?
– Дней сорок, – набил себе цену Крючков.
– Уговорил.
Он, не вставая из-за стола, подал Крючкову руку.
Когда тот ушел, слегка шаркая подагрическими ногами, помощник президента Болдин склонился к уху Горбачева и тихо сказал:
– Там в приемной Бессмертных дожидается. В четвертый раз просится.
– Явился все-таки! – поморщился Горбачев. – Совсем меня достал, холера!
Болдин едва заметно усмехнулся:
– Говорит – высшая государственная тайна.
– Сказал,
– Говорит, имеет право сказать только вам.
– Да знаю я все его тайны! Чушь собачья! Давай его сюда. Только предупреди – ровно полторы минуты. Иначе просто выгоню.
Министр иностранных дел СССР Бессмертных, несмело заглянул в кабинет, Горбачев махнул ему рукой:
– Ближе. Садись поближе, Шура! Только ненадолго. Надолго посадит тебя прокурор!
Бессмертных с трудом понял, что президент шутит, и бледно улыбнулся.
– Ну, давай свою тайну! Только по-быстрому!
Бессмертных побледнел еще больше.
– Михаил Сергеевич… Я… Я не понимаю… Неужели вам не доложили мою шифровку? Неделю назад?.. О моей встрече с американским госсекретарем Бейкером?
– Хм… Шифровку? Про Бейкера? Что-то не припоминаю.
Бессмертных посерел.
– Не может быть, Михаил Сергеевич! Ведь жизненно важная информация! Государственный заговор! Кто же посмел ее вам не доложить?! Это же… это же преступление! И – доказательство, что изложенные мне факты…
– А! – неожиданно вспомнил Горбачев. – Что-то такое приносили. Я еще подумал, вы там с американцем лишнее выпили.
Он прекрасно помнил шифровку. Через советское посольство в Берлине министр Бессмертных сообщал Горбачеву, о том, что у него состоялась экстренная и тайная встреча с Джеймсом Бейкером и тот, ссылаясь на данные ЦРУ, заявил, что в СССР среди высших правительственных и партийных чинов зреет заговор с целью свержения Горбачева и ареста Ельцина. Госсекретарь назвал и фамилии главных заговорщиков – вице-президент Янаев, предсовмина Павлов, председатель КГБ Крючков, министр обороны маршал Язов, секретарь ЦК КПСС Бакланов, помощник президента СССР Болдин [40] .
40
Факт берлинской встречи в июне 1991 года министра иностранных дел СССР А. Бессмертных и госсекретаря США Бейкера, на которой Бейкер передал Бессмертных список будущих «путчистов», которые тогда еще не подозревали, что организуют «путч», неопровержимо установлен следственной бригадой Генеральной прокуратуры РСФСР.
Получив шифровку, Горбачев долго не понять, в чем дело. Как суперсекретная информация могла попасть еще куда-нибудь? Президент Буш обещал полную «стерильность» – он еще сам недавно был главным шпионом США – директором ЦРУ! Тогда впервые у Горбачева возникло подозрение о двойной игре американцев, но он тут же отогнал страшную мысль. А сегодня он мог только одно – сделать вид, что все под его полным контролем.
– Мы совсем ничего не пили! – возразил Бессмертных. – Бейкер был очень встревожен!
– А Буш? – спросил Горбачев.
– О президенте Буше не говорили.
– Зато я потом с ним говорил! – соврал Горбачев. – Понял?
Министр слабо пожал плечами.
– Ладно, Шура, ты не волнуйся, не переживай, – успокоил его президент СССР. – Ты поступил правильно. Я тоже свои меры принял – все они, голубчики, получили от меня под первое число! Надолго запомнят! Так что можешь идти гулять.
– В самом деле, Михаил Сергеевич? Все в порядке?
– Да-да, – уже мягче подтвердил Горбачев. – Процесс пошел, идет как надо. Все как задумано…