Настанет день
Шрифт:
— Вы ж знаете, я проживаю у Жидро. А тут будет их штаб-квартира.
Маккенна, задрав брови, уставился на Клейтона:
— Штаб-квартира чего?
— НАСПЦН, — ответил Лютер.
— А-а, серьезная штука, — протянул Маккенна. — Я свой дом однажды тоже весь перестраивал. Вот уж где головная боль. — Он подвинул ногой лом. — Вы сейчас на стадии разборки, как я понимаю.
— Да, сэр.
— Продвигается успешно?
— Да, сэр.
— Как я вижу, почти доделали. Во всяком случае, на том этаже, где мы сейчас. Но мой вопрос, Лютер, не имел отношения к твоей работе здесь. Когда я спрашивал, что привело тебя сюда, я имел в виду Бостон. Например, вот ты, Клейтон Томс, откуда родом, сынок?
— Вест-Энд, сэр. Тут родился, тут и вырос.
— Вот-вот, — отозвался Маккенна. — Наши цветные обычно местного разлива, Лютер, уж поверь мне. Мало кто приезжает сюда без веской причины. Что же тебя сюда привело?
— Работа, — ответил Лютер.
Маккенна кивнул:
— Проделать восемьсот миль, чтобы возить Эллен Коглин в церковь и обратно? Забавно.
Лютер пожал плечами:
— Ну да, сэр, так оно, конечно, с виду забавно.
— Еще как, еще как, — произнес Маккенна. — Девушка?
— Сэр?..
— Ты девушкой в наших краях обзавелся?
— Нет.
Маккенна потер щетину на подбородке, снова глянул на Клейтона, будто они эту игру вели вместе:
— Я бы еще поверил, если бы ты проехал все эти восемьсот миль ради юбки. Тогда была бы понятная история. А так…
Он еще какое-то время глядел на Лютера, обратив к нему это свое беспечное, открытое лицо.
Затянувшееся молчание прервал Клейтон, вымолвив:
— Пора бы нам дело делать, Лютер.
Голова Маккенны медленно повернулась, и он воззрился на Клейтона, но тот поскорей отвел глаза.
Маккенна снова поглядел на Лютера:
— Не стану вас задерживать. Мне и самому надо вернуться к работе. Спасибо за напоминание, Клейтон.
Клейтон покачал головой, точно дивясь собственной глупости.
— Вернуться обратно в мир, — провозгласил Маккенна с тяжелым вздохом. — Ох уж времена. Те, кто хорошо зарабатывает, считают, что это в порядке вещей — кусать руку, которая их же и кормит. Известно ли вам, что такое становой хребет капитализма, джентльмены?
— Нет, сэр.
— Понятия о нем не имеем, сэр.
— Становой хребет капитализма, джентльмены, — это производство товара с целью его продажи. Вот и все. Вот на чем зиждется наша страна. Потому-то истинные герои нашей страны — не воины, не спортсмены и даже не президенты. Истинные герои — те, кто создал наши железные дороги, наши автомобили, наши заводы и фабрики. А следовательно, те, кто у них работает, должны быть благодарны за то, что участвуют в процессе, формирующем самое свободное общество в мире. — Он похлопал Лютера по обоим плечам. — Но в последнее время они ведут себя как неблагодарные свиньи. Можете в такое поверить?
— У нас, цветных, смутьянство не в заводе, сэр.
Глаза Маккенны расширились.
— Да откуда ты свалился, Лютер? В Гарлеме сейчас полным-полно левых движений. Ваши смуглые братья получили кое-какое образование, и тут же начали читать своего Маркса, своего Букера, своего Фредерика Дугласа, и выдвинули своих Дюбуа и Гарви , [63] которые, по мнению отдельных лиц, не менее опасны, чем Голдмен и Рид. — Он поднял палец: — По мнению отдельных лиц. Кое-кто даже утверждает, что НАСПЦН — лишь фасад для подрывных и подстрекательских идей. — Рукой в перчатке Маккенна мягко похлопал Лютера по щеке. — Кое-кто. — Он отвернулся и поднял взгляд на обожженный потолок. — Ну что ж, работы у вас непочатый край, парни. Не буду вам мешать.
63
БукерТалиаферро Вашингтон (1856–1915) — американский просветитель, писатель, политический деятель, борец за права темнокожего населения США; Фредерик Дуглас(1818–1895) — американский социальный реформатор, писатель, государственный деятель, горячий сторонник отмены рабства в США; Гарви– младший Маркус (1887–1940) — центральноамериканский журналист, издатель, видный представитель «черного национализма».
Маккенна заложил руки за спину и двинулся к выходу; Лютер с Клейтоном перевели дух, лишь когда он вышел из прихожей и спустился по ступенькам.
— Беда, Лютер, — произнес Клейтон.
— Сам знаю.
— Уж что ты там ему сделал, не знаю, но надо бы тебе переделать это обратно.
— Ничего я ему не сделал. Он со всеми такой.
— Какой? Белый-пребелый?
Лютер кивнул.
— И мерзкий, — добавил он. — Такие жрут и жрут тебя, пока одни косточки не останутся.
Глава двадцатая
Уйдя из особого отряда, Дэнни снова начал патрулировать свою прежнюю территорию, подотчетную 1-му участку, здание которого располагалось на Хановер-стрит. В напарники ему дали Неда Уилсона, которому оставалось два месяца до пенсии и на службу было начхать уже пять лет как. Почти всю свою смену Нед проводил в «Костелло» за выпивкой и картами. Обычно они с Дэнни видели друг друга только сразу после того, как заступали (минут двадцать), и перед самым окончанием вахты (минут пять). Все прочее время Дэнни был предоставлен самому себе. Если выпадало трудное задержание, он звонил в «Костелло» с уличного полицейского телефона, и Нед поспевал как раз вовремя, чтобы отвести задержанного вверх по ступенькам участка. А так Дэнни бродил один. Он обошел весь город, заглядывая во все участки, до каких только мог добраться за день: во 2-й, что на Корт-сквер, потом в 4-й, на Лагранж, потом в 5-й, что в Саут-Энде, и так далее и так далее. Три участка — в Западном Роксбери, Гайд-парке и на Джамайка-плейн — поручили Эммету Стрэку; 7-й, на востоке, — Кевину Макрею, а Марк Дентон занимался Дорчестером, Югом и брайтонским участком — номер 14. Дэнни же взял на себя остальные — в центре, в Норт-Энде, в Саут-Энде и в основной части Роксбери.
Перед ними стояла задача вербовать сторонников и получать свидетельства. Дэнни вовсю строил из себя рубаху-парня, улещал, уговаривал и в итоге убедил многих написать отчеты о своих расходах в сравнении с доходами и об условиях работы. Он привлек также шестьдесят восемь человек на собрания Бостонского клуба.
Работая под прикрытием, он испытывал такое острое отвращение к себе, что теперь даже поражался, как ему вообще удавалось с этим заданием справляться. Между тем время, которое он уделял клубу в надежде создать профсоюз, наделенный действенной переговорной силой, порождало в нем чувство страстной, едва ли не проповеднической целеустремленности.
Вернувшись однажды днем к себе в участок с тремя новыми свидетельствами патрульных из 10-го, он решил: вот оно, то, до чего он пытался доискаться со времен Салютейшн-стрит, та причина, по которой судьба его пощадила.
Среди своей почты он обнаружил записку: отец просил заглянуть вечером после смены. Дэнни знал по опыту, что такие отцовские вызовы обычно ничего хорошего не предвещают, но все же сел на трамвай и отправился в Южный Бостон. За окнами сыпал легкий снежок.
Дверь открыла Нора, и Дэнни сразу понял, что она его не ожидала. Она одернула на себе свитер домашней вязки и отступила назад: