Нат Пинкертон и дом смерти
Шрифт:
Этель Пайн… вот, единственно возможная жертва преступления!
Сыщик очень хорошо понимал, что будить спящего и пытаться узнать от него истину было напрасным трудом: помешанный все равно не сказал бы ни слова! В этом отношении он напоминал бульдога, который раз вцепившись, не разжимает зубов даже тогда, когда его бьют.
Поэтому он удалился к себе и еще долго обдумывал все события дня.
Не было сомнения в том, что руки Мейерса были в крови; но, несколько успокоившись, Ник Картер пришел к выводу, что это кровь во всяком
Ведь у помешанного была одна идея, которую он, очевидно, станет проводить очень методично: ему необходимо, чтобы Этель вышла за него замуж и чтобы ее состояние досталось ему! Только тогда он убил бы девушку…
– Нет! Она еще ему не жена, и, значит, пока находится в полнейшей безопасности, – со вздохом облегчения произнес сыщик.
Наконец, усталость взяла свое: Ник бросился на постель и тотчас же уснул… Он проснулся, когда солнце залило лучами всю его каморку…
Спустившись вниз, Картер не застал в кухне Мейерса. Осмотрев внимательно кухню и комнату, сыщик убедился, что помешанный спал на кровати… После этого «работник» занялся колкой дров.
Появившийся Мейерс едва взглянул на него и шепотом произнес:
– Фил, дело обогащения я уже начал!
– Ага! Каким же образом? – притворно обрадовался Картер.
– Кровью, Фил, кровью! Все на свете созидается и разрушается этим соком! Целые нации, государства – все зиждется на одной крови!
«Кажется, он все больше и больше сходит с ума, – подумал Ник. – Бедная Этель! Как жаль, что я не видел ее вчера!»
– Кого же вы убили вчера? – с напускным равнодушием осведомился он, всаживая топор в бревно и с замиранием сердца ожидая ответа.
Но помешанный не произнес ни слова… Он хихикнул, пожал плечами и отошел от собеседника.
Вплоть до вечера Мейерс молчал. За ужином он снова пустился развивать свой дикий план обогащения, в том же хвастливом тоне говорил о легкости выполнения задуманного и точно также обещал Нику Картеру пятьсот миллионов долларов.
Отговорившись усталостью, сыщик удалился в свою каморку. Когда он, как и накануне, спустился вниз, то застал Мейерса снова за приготовлением пищи.
Снова понес Мейерс кушанья, снова преследовал его Ник, и снова сумасшедший исчез на том же самом месте…
– Черт возьми! – выругался сыщик. – Это немножко глупо! Если бы я не был убежден в том, что на свете нет ничего сверхъестественного, я бы поверил в волшебников, колдунов и духов!
И в самом деле: происходило нечто совершенно непостижимое! Отправившись в третий раз за Мейерсом, сыщик, как и предыдущие два раза, не мог ничего открыть.
А между тем Мейерс становился все опаснее, он уже прямо заговаривался, так что его совершенно нельзя было понять.
Три дня и три ночи прошли, но сыщик ни на один шаг не подвинулся вперед. За все это время Картер не мог послать вести в Биркенгоф, так как Мейерс отлучался только ночью, когда относил в потайное место поднос с кушаньями. Да и что мог Ник сообщить Бетси Вандерполь? Ничего! Несмотря на всю энергию и находчивость, он еще ничего не знал!
Казалось, что помешанному удастся нанести поражение лучшему сыщику
Утром на четвертый день Мейер сообщил «работнику», что он уходит.
– Куда? – спросил Ник.
Но сумасшедший только загадочно усмехнулся и не сказал больше ни слова.
– Вы мне, значит, не доверяете? – прикинулся Картер сильно обиженным.
– Не доверяю тебе? – глухо заговорил Мейерс. – Да разве ты не видишь по моим глазам, что я изобрел план… Ах! Какой это дивный план!
– А в чем он состоит, хозяин? – осведомился сыщик.
– Кровь, – скорее прошипел, чем проговорил помешанный. – Кровь! Я уйду и вечером вернусь… Когда ты увидишь меня снова, всюду будет кровь… Весь мир будет в крови и на наших царственных плечах будет кровавая, пурпуровая мантия.
– А когда вы пойдете? – задал вопрос сыщик, понимая, что более разумных слов ему не добиться.
– Через час. Теперь я лягу и усну.
Сыщик решил не спускать глаз с помешанного. Он видел, как тот ушел в комнату и повалился на кровать.
Через несколько минут он спал…
Когда спустя четверть часа Картер снова вошел в комнату, кровать была пуста и, Мейерс исчез.
– Ах, я осел! – выбранил себя Ник. – Меня перехитрил жалкий помешанный! Кажется, пора бы мне знать, что он не говорит ни одного откровенного слова… Исчезает каждую ночь, руки у него в крови, и в тоже время я знаю, что режет он только кур… Ну, уж сегодня вечером я тебя поймаю, хотя бы для этого мне пришлось повиснуть на фалдах твоего сюртука!
Из боязни, что Мейерс вернется, Картер не отлучался из дома.
Действительно, в сумерки помешанный возвратился. В одной руке он нес обыкновенную дорожную сумку из черной кожи. Тотчас по приходу домой Мейерс отнес ее в свою спальню.
Всю остальную часть дня сумасшедший был очень разговорчив, но, однако, ни словом не упомянул о том, где был и что принес в сумке.
Вечер сменился ночью – и сыщик отправился в отведенную ему комнату…
Однако, вместо того, чтобы направиться вниз по лестнице, как он обыкновенно делал, Картер выпрыгнул из окна и бегом пустился по хорошо ему знакомой дороге к тому дереву, у которого так таинственно исчезал Мейерс. Быстро взобравшись по стволу на ближайший сук, Ник уселся поудобнее и стал ждать.
Прошло не более получаса, как послышались знакомые шаги и вскоре появился Мейерс, как всегда с подносом в правой руке. Он обошел дерево кругом, пошарил рукой под тем самым суком, на котором сидел сыщик и вдруг скрылся так же быстро, как и в предыдущие разы.
Ник чуть не вскрикнул от удивления. Мейерс исчез в самом дереве!
Быстро соскочив вниз, Картер засветил фонарь и начал обшаривать рукой шероховатую, похожую на чешую крупной рыбы, кору.
Наконец…
Под одной из выпуклостей коры сыщик нащупал железное кольцо. Сильно потянув его к себе, Картер почувствовал, что кора дерева открывается точно дверь. Несомненно, внутри дерева проходила железная полоса, на которой и была укреплена эта своеобразная доска. Заглянув внутрь дерева, Ник увидел, что оно совершенно прогнило и что «дверь» поднималась посредством блока.