Натуралист на мушке
Шрифт:
— Черт бы их побрал, — выругался Джонатан. — И что же нам теперь делать?
— Ждать, — коротко ответил я.
— Но мы потеряем лучшее время для съемок, — пожаловался Джонатан.
— Ты снимаешь диких животных, мой милый мальчик, — объяснил я ему уже не в первый раз, — а не кинозвезд. Животные не стремятся попасть на экран.
— А как же Лэсси и Рин-Тин-Тин? — парировал он.
— Голливудские выкормыши, — ответил я. — Тебе остается лишь укреплять свою душу терпением. Лучше посмотри на эти весьма необычайные испражнения.
— Я не могу посвятить всю получасовую серию испражнениям коипу, — возразил Джонатан, вынужден признать, вполне резонно.
— Терпение, — утешал его я. — Они вернутся.
Но
Приняв такое решение, мы отправились снимать птиц и вернулись назад лишь к вечеру. Уже познакомившись с тропами и переправами, мы продвигались вперед быстрее, поднимая меньше шума, и достаточно скоро укрылись под сенью тамарисков, которые росли очень густо, образуя прекрасное укрытие. Было принято решение, что, если коипу появятся, мы сначала проводим все необходимые съемки из засады, после чего я и Ли попробуем подойти к ним как можно ближе, поскольку Джонатан горел желанием снять сцену, где герой находился бы с животным в одном кадре.
— Я сыт по горло фильмами о животных, в которых герой долго пялится в бинокль, пробирается через кусты, а в следующем кадре пингвин исполняет шотландскую пляску, — сообщал он мне хриплым шепотом, — и при этом все прекрасно понимают, что герой, скорее всего, никогда раньше не видел пингвина.
— Он был бы необычайно везучим актером, если бы сумел застать пингвина за таким занятием, — рассудительно заметил я, — но я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Я хочу сказать… — начал Джонатан, но Ли зашикала на него.
— Мне кажется, я вижу, как вон там, в воде, плывет что-то черное, — сказала она, показывая рукой.
— Вероятно, очередной фрагмент испражнений, — мрачно произнес Джонатан.
Мы с надеждой посмотрели на канал и увидели, как тупая усатая морда с необычайно крупными желтыми зубами показалась над водой и начала медленно двигаться вдоль поверхности, оставляя за собой v-образный волнистый след. Мы принялись отчаянно жестикулировать, чтобы привлечь внимание Криса, расположившегося в некотором отдалении, но он сам заметил животное и уже был занят съемкой.
Голова коипу достигла берега, и дородное животное с трудом выбралось на сушу, продемонстрировав нам свое несоразмерное по пропорциям тело, похожее на жирный, обтянутый мехом воздушный шар. У него были большие плоские лапы и длинный крысиный хвост, покрытый толстой чешуей. Коипу уселся на толстый зад и подозрительно принюхался; его передние лапы сжались в смехотворные кулачки, а огромные желтые зубы выступали вперед, из-за чего казалось, будто он над кем-то насмехается. Казалось, стоит добавить монокль и «галстук старой школы», и тогда он сразу же станет живым воплощением образа среднего англичанина в представлении среднего американца. Убедившись в отсутствии опасности, он начал обстоятельно чиститься, используя передние лапы. У коипу имеются две сальные железы, расположенные в углах рта и возле анального отверстия. Мех состоит из грубых, жестких остей и тонкого, нежного подшерстка. Когда мех нутрии выделывается в коммерческих целях, верхний грубый слой меха удаляется и остается только мягкий подшерсток. Нас позабавило то, с каким усердием животное чистило, расчесывало и смазывало свою шерстку, проявляя большую тщательность и глубокую сосредоточенность. Пока это происходило, еще несколько голов показались над водой, и вот уже другие животные разного возраста и размера, от юных отроков до солидных тучных матрон, начали выбираться на берег. Вскоре уже с полдюжины коипу сидели на берегу, ириводя себя в порядок, в то время как другие плавали и ныряли в канале. Закончив со своим туалетом, они отправились бродить вдоль берега, пощипывая сочную траву. Эти симпатичные добродушные создания могли бы стать украшением любой местности, если бы только не их ужасная манера подрывать каждый берег, возле которого они появляются, с эффективностью инженерного корпуса.
Наконец Крис дал нам понять, что он отснял все необходимые кадры, и, пользуясь языком жестов, предложил нам с Ли приблизиться к резвящимся коипу, чтобы снять задуманную Джонатаном сцену. Вечер был таким тихим, что нам не приходилось беспокоиться о направлении ветра. Нам следовало позаботиться лишь о том, чтобы наши головы не появлялись на фоне еще освещенного горизонта. Согнувшись пополам, словно пара индейцев-следопытов, я с Ли начал осторожно пробираться вдоль канала. Мы приблизились к тамариску со свисающей сломанной ветвью, который использовали в качестве ориентира. Теперь мы находились точно напротив компании коипу. Очень медленно, дюйм за дюймом, делая частые паузы, мы начали выпрямляться. И наконец стояли, выпрямившись во весь рост, и примерно в двадцати пяти футах от нас находились коипу.
Коипу, по всей видимости, не замечали нашего присутствия, продолжая причесываться и купаться. Мы начали медленно продвигаться вперед. Это напоминало детскую игру «замри», где все приближаются к человеку, стоящему к вам спиной, и когда он внезапно оборачивается, все должны замереть на месте. Одно легкое движение, и вы становитесь водящим. Играя с коипу в «замри», мы с Ли сумели подобраться к ним достаточно близко, и Крису удалось снять нас в одном кадре с животными. Мы стояли, застыв на месте, когда самец, появившийся первым, неожиданно повернулся и уставился прямо на нас — его ноздри раздувались, усы торчали в стороны, оранжевые зубы были нацелены на нас, как ятаганы. Поскольку мы сохраняли полную неподвижность, было непонятно, что встревожило животное, если только легкий ветерок, задувший не с той стороны, не донес до него наш запах. Как бы то ни было, внезапно упав на все четыре лапы, он целенаправленно бросился вниз по берегу и вошел в воду, подняв на удивление мало брызг для такого крупного животного. В следующее мгновение паника охватила остальных коипу, и, галопом бросившись к каналу, они взмутили в нем воду.
Позднее, тем же вечером, в зеленых сумерках, когда мы сидели за бутылочкой вина под сенью платанов в саду отеля, Джонатан, удовлетворенный удачными съемками, с некоторым самодовольством произнес:
— Сегодня мы потрудились на славу. Теперь нам осталось лишь разобраться со свиньями и быками. Кстати, как там насчет Свинарки?
— Она будет здесь завтра на закате, — ответил Британникус. — На вашем месте я прихватил бы с собой побольше репеллента от москитов.
— О боже, только не москиты, — взмолился Брайан, закатывая глаза. — Вы же знаете, как они меня любят.
— Думаю, здесь самая большая их концентрация в Европе, — зловещим тоном произнес Британникус. Брайан застонал.
— Не понимаю, почему все поднимают такой шум из-за нескольких москитов, — небрежно бросил Джонатан. — Меня они никогда не беспокоили.
— Мне кажется, ни один уважающий себя москит не захочет тебя укусить, — разумно заметил Крис, проявляя обычные любовь и уважение оператора к режиссеру.
— А кто такая Свинарка? — вмешалась Пола, которая, отдав накануне должное великолепным блюдам и винам La Belle France и не имея такого же луженого желудка, как у всех остальных, благоразумно решила провести весь день в постели и поэтому была не в курсе последних событий.