Натуралист в поиске (Записки ловца змей)

Недялков Аркадий

— Сколько вам нужно времени, чтобы обуться и догнать нас? — обратился я к ним.

— Да нам десяти минут хватит! — обрадованно воскликнул Микола.

— Ну десяти минут маловато, а через полчаса мы ждем вас там, где люди садятся на машины и едут в питомник.

— Да в питомник ехать не нужно! — хором закричали мальчишки. — От тут близехонько этих гадов столько, что и за год не переловить!

— Где же это?

— За каналом, на нивках! Туда идти краем села!

— Ну раз так, ведите за канал. А где же мы все соберемся?

— А на краю села, у мосточка!

— Хорошо, ведите к мосточку.

— Дядечка, — несмело обратился ко мне один из старших, — пусть и те хлопчики, что поменьше, обуются и с нами пойдут. Мы за ними смотреть станем. А то им в селе скучно.

— А если кого из них гадюка укусит, тогда что будет? — спросил я.

— Да никого не укусит! — отчаянно тряхнул головой проситель. — Мы же их от себя не отпустим. Тот, кто поменьше, рядом со старшим пойдет!

Услышав, что за них просят, малыши с надеждой вытаращили на меня свои васильковые глазенки. Столько в этих глазах было просьбы, что я не выдержал и сдался.

— Ладно. Пусть идут, но только всем обуть сапоги. Без сапог никого не возьму. Поняли?

— Поняли, дядечка, поняли! — закричали хлопчики и со всех ног кинулись бежать к селу.

Возле мосточка мы присели, чтобы подождать остальных хлопцев. У степенного хлопца, как у взрослого, сзади за поясом торчал топор. Все остальные мальчишки были без топоров.

— Как тебя зовут? — спросил я степенного хлопца.

— Михалко, — ответил он.

— Почему, Михалко, у тебя есть топор, а у других нет?

— Так они еще малы, — усмехнулся Михалко, — пальцы себе поотрубают. Батьки им не разрешают с сокирой ходить. Малому сокира большую шкоду сделать может.

— Что же, значит, тебя уже взрослым считают?

— Взрослым не взрослым, а сокиру батько носить дозволил.

— А кто еще из хлопцев ходит с топором?

— Пока я один, — смутился Михалко. Позже я узнал, что разрешение хлопцу носить топор было как бы знаком признания его мужчиной.

Убежали шестеро, а на сборный пункт у мостика явилось семнадцать. Все были в сапогах, и ни один не хотел уходить домой. Я даже пожалел о своей уступке, но делать было нечего. Мальчишки все равно пошли бы за нами, и кто его знает, чем бы все это кончилось. Разбил мальчишек на тройки. Во главе каждой тройки поставил хлопца постарше, а потом обратился ко всем с такой речью: — Вот что, хлопцы, раз уж взял я вас с собой, то слушать меня без возражений.

— Если кто слушать не будет, того тут же домой отправлю, — сказал Михалко.

— Каждой тройке ходить только вместе, — сказал я, — и ни в коем случае змей не трогать. Кто увидит змею, должен стоять на месте и звать меня. Я приду и заберу ее. Понятно?

— Понятно! Понятно! — закричали со всех сторон хлопчики. — Пойдемте же на нивки!

Нивки — это поля на возвышениях среди болот. Раньше нивки распахивали и сеяли на них рожь. Теперь их забросили: для тракторов нивки были слишком маленькими, а на лошадях уже не пахали. Каждая нивка — небольшая полянка. По ширине цепь таких полянок занимала всего метров двести, но тянулась эта цепь далеко. Сухие бугры нивок разделяли мокрые, топкие низины, заросшие осокой и камышом. Справа и слева цепь нивок окружало болото с мелким сосняком. Сами нивки негусто заросли ивняком. На прогалинах между кустами поднималась высокая трава.

— Из-за гадов летом здесь и скот не пасут. Только весной гоняют, да и то недолго. Чуть пригреет — и откуда-то гады приползают. Столько мы их здесь перебили — страсть! Бьем, бьем, а их и не уменьшается…

— А помнишь, Михалко, — перебил его Миколка, — сколько мы их здесь последний раз весной перебили! Все кусты обвешали!

— Много побили. Больше сотни, — добавил Михалко.

Слушая хлопцев, я не особенно верил их словам. Однако очень скоро мне пришлось убедиться, что они не преувеличивают.

Я построил тройки цепью по всей ширине нивок и велел передвигаться вперед так, чтобы цепь все время была ровной. Сам я встал в центр цепи, и охота началась. Уже через минуту левая крайняя тройка нашла гадюку. Я побежал туда и посадил змею в мешок. Тут же меня окликнула крайняя тройка справа. И там я забрал гадюку. Сам искать змей я не успевал: хлопцы не давали мне ни минуты передышки. Только заберу одну змею, как уже кричат, что нашли еще. Через полчаса после начала охоты я посадил в мешок тридцать гадюк и был мокрый, как конь после дня пахоты. Продолжать сбор гадюк в таком же темпе я не мог. Нужна была передышка. Позвал всех ребят к себе. Пересчитал. Все на месте. Уселись мы на краю одной нивки. Хлопцы сидели чинно и поглядывали на лежавший и шевелившийся мешок.

— Дядько Алеша, — сказал Михалко, — а зачем столько гадов?

— Змеи нужны для того, чтобы получать от них яд. Из яда делают лекарства, — пояснил я.

— А какие лекарства?

— Разные. И мазь от болей в спине, и средство для остановки крови, и сыворотку, чтобы лечить укушенных.

— Мой батько привозил бабусе змеиную мазь. У нее руки болят, — сказал один из хлопцев, — мазь эта называется «випратокс», только на коробочке написано, что сделана она в ГДР.

— Теперь и у нас такое лекарство выпускают.

— А много яда дает одна гадюка?

— Одна гадюка дает столько яда, что из него можно приготовить пятьсот таких тюбиков, какой ты видел. Кстати, как тебя зовут?

— Васильке.

— Ну и как Васильке, помогла эта мазь твоей бабусе?

— Мазь-то помогла, да мало ее было. Пока она была, руки не болели. Кончилась мазь — и снова стали руки болеть.

— Значит, плохо, что мази мало?

— Плохо.

— А знаешь, почему мази мало выпускают?

— Наверно, потому, что яда мало.

— Правильно. А почему?

— Того я не знаю, — смутился Васильке.

— Потому что змей мало ловят. Мест, где можно ловить змей, не так уж много. Да и искать змей — занятие не легкое.

— А мы думали, что гадов везде много! — вмешался в разговор Миколка.

— Ты, Миколка, не всегда думаешь, а чаще балабонишь, — веско заметил Михалко. — Ты же географию учил. Разве такая природа, как у нас в Белоруссии, везде?

— Ну не везде, а что?

— А раз не везде, значит, там, где природа другая, и змеи другие или их совсем нет, — продолжал свою мысль Михалко. — Разве это не так, дядько Алеша?