Натюрморт с воронами
Шрифт:
Шериф посмотрел на дорогие кубинские сигары и решительно покачал головой.
– Мистер Раскович, хотите сигару?
Тот тоже покачал головой.
Хейзен подался вперед.
– Вы ведь действительно все потеряете, не так ли, Норис?
– Не возражаете, если я немного подымлю? – спросил Лавендер, вынимая из коробки сигару.
– Конечно же, нет, – ответил шериф Ларсен, бросив косой взгляд на Хейзена. – Человек имеет право курить в своем кабинете.
Хейзен молча наблюдал, как Лавендер вынул серебряные кусачки, откусил конец сигары, достал золотую зажигалку и прикурил. Весь этот процесс отнял не менее минуты. После этого Лавендер встал, подошел
Молчание продолжалось до тех пор, пока Лавендер не повернулся к ним.
– О! – воскликнул он, удивленно глядя на Хейзена. – Вы еще здесь?
– Я жду от вас ответа на все мои вопросы.
Лавендер улыбнулся.
– Разве я не сказал вам пять минут назад, что наш разговор окончен? Как это глупо с моей стороны. – С этими словами он снова повернулся к окну и выпустил струю дыма. – Советую вам поторопиться, джентльмены, а то можете оказаться в центре надвигающейся бури, – бросил он через плечо.
Хейзен вырулил на шоссе и направился к выезду из города. Сидевший рядом с ним Раскович повернулся и с любопытством посмотрел на шерифа.
– А что это за история с вашим дедом? – спросил он.
– Да так, ничего интересного.
Они молчали, пока Хейзен не сообразил, что Раскович все еще ждет от него ответа. Шерифа охватило раздражение, но он очень хотел, чтобы этот человек остался его союзником, поэтому раздражение пришлось подавить.
– Старый Лавендер начинал как фермер, а в двадцатые годы сколотил капитал, став бутлегером, – неохотно начал Хейзен. – Его семейка контролировала все производство самогона в нашем округе. Они покупали самогон у местных производителей и выгодно продавали его всем желающим, коих было немало, как понимаете. А мой дед был в те годы шерифом в Медсин-Крике. И вот однажды ночью мой дед вместе с парой других полицейских застал Кинга Лавендера возле дома старика Крауса. Они грузили самогон, который производил Краус из своей чистой воды. В ту пору старик Краус приспособил свою пещеру для производства самогона. Началась потасовка, в результате которой моему деду прострелили ногу. Кинг Лавендер предстал перед судом, но подкупил присяжных и вышел сухим из воды.
– Вы действительно считаете, что Лавендер причастен к этим убийствам?
– Мистер Раскович, в полицейской работе самое главное – найти мотивы преступления и реальные возможности для его совершения. У Лавендера такие мотивы есть, и этот сукин сын готов на все ради денег. Теперь остается выяснить, какими реальными возможностями он располагает для осуществления своих планов.
– Откровенно говоря, я не могу представить его в роли жестокого убийцы.
Хейзен пристально посмотрел на спутника. Этот Раскович тупица, каких мир не видел.
– Все, что я сказал в его кабинете, – Хейзен тщательно взвешивал каждое слово, – было сказано вполне серьезно. Разумеется, я не думаю, что он сам совершил эти преступления, это не его стиль. Лавендер нанял киллера, хорошо заплатил ему, вот и все. – Хейзен задумался. – Мне очень хотелось бы поговорить с Льюисом Макфелти, но я не знаю, где он находится. А вся эта история с больной матерью – чушь собачья.
– Куда мы едем?
– Попытаемся выяснить, насколько силен сейчас Норис Лавендер. Сначала мы отправимся в городской муниципалитет и проверим его налоговые декларации. Затем поговорим с некоторыми его арендаторами
Хейзен замолчал, подумав, что небольшая реклама никогда не повредит делу.
– А вы что думаете, Честер? Я всегда ценю ваше мнение.
– Эта теория представляется мне вполне надежной.
Хейзен улыбнулся и повернул машину в сторону городского муниципалитета. Еще бы его теория была не надежной.
Глава 43
В тот день, примерно в половине третьего, Кори лежала на диване и слушала плейер. В комнате стояла невероятная жара, но после трагических событий прошлой ночи девушка не решалась открыть окно. Просто невероятно, что этого человека из Канзаса убили совсем рядом с ее домом. Однако вся прошлая неделя была для Кори просто сказочной. Она посмотрела в окно. На небосклоне собирались темные тучи, а на улице стало темно как ночью. И от приближающегося урагана на душе было еще муторнее.
Услышав сквозь тонкие стены трейлера истеричный голос матери, Кори еще громче врубила музыку. В ту же минуту до нее донеслись глухие удары в стенку – мать пыталась привлечь ее внимание. Господи, как все это ужасно! Мать целыми днями лежит в пьяном угаре, а Пендергаст освободил Кори от работы, к которой она уже привыкла. И вот теперь приходится целый день лежать в этом душном трейлере, слушать вопли матери. Ведь нет никакой возможности уехать на машине в ее излюбленное место на окраине города. Она тосковала от безделья и даже мечтала, чтобы поскорее наступил День труда и начались занятия в школе.
Дверь ее комнаты внезапно распахнулась, и на пороге появилась мать в ночной рубашке, с растрепанными волосами. Она стояла с сигаретой во рту, сложив руки на толстом животе.
Кори сняла наушники.
– Кори, я кричу тебе уже битый час. Когда-нибудь я выброшу, ко всем чертям, твои наушники!
– Ты мне сама сказала купить их.
– Да, но только надо их снимать, когда я разговариваю с тобой.
Кори посмотрела на мать, на ее распухшее от пьянства лицо и на остатки вчерашней губной помады, размазанной по губам. Мать уже, конечно, выпила, но не так много, чтобы лежать в постели. Господи, неужели это неряшливое существо ее мать?
– Почему ты не на работе? Этот человек уже избавился от тебя?
Кори предпочла не отвечать на ее вопросы. Впрочем, это бесполезно, мать все равно достанет.
– Насколько я понимаю, он должен был расплатиться с тобой за две недели. А это полторы тысячи долларов, не так ли?
Кори молча смотрела на нее.
– Поскольку ты живешь здесь, то должна давать хоть немного денег. Мы же говорили с тобой на эту тему. У меня сейчас огромные расходы: налоги, еда, бензин для машины и еще бог знает что. А теперь я постоянно теряю чаевые из-за этой ужасной погоды. Люди не ходят в ресторан.
«Не ужасной погоды, – подумала Кори, – а ужасного похмелья». Она ждала, что будет дальше.
– Надеюсь, ты дашь мне половину зарплаты.
– Это мои деньги.
– А на какие, по-твоему, деньги я содержала тебя последние десять лет? Уж конечно, не на деньги твоего паршивого отца, а на свои. Это я работала до изнеможения, чтобы свести концы с концами и прокормить тебя. Так что, моя дорогая, хочешь ты этого или нет, но тебе придется вернуть мне хотя бы часть потраченных на тебя денег.