Наука Креста. Исследование о святом Хуане де ла Крусе
Шрифт:
Описанные заблуждения «возможно, еще терпимы, ибо делаются по наивности». Но совершенно непереносима беспредельная вера многих христиан «в ритуалы всяческого вида и толка, введенные людьми малопросвещенными и страдающими недостатком веры». Определенным действиям они приписывают такую силу, что думают, будто «если в одном пункте недостаток или преизбыток, действо не принесет пользы и Бог не услышит их. Они больше доверяют этим церемониям, чем живому духу молитвы, и тем наносят Богу великое оскорбление! Например, они хотят, чтобы Месса была отслужена при определенном количестве свечей, ни больше ни меньше, и чтобы определенный священник читал ее, и чтоб это происходило в определенное время, не раньше и не позже… И если чего-то из этого не хватает, то все напрасно… Еще хуже и недопустимее, если люди хотят почувствовать на себе какой-либо результат, или обрести то, чего просят, или знать, что цель подобных церемоний или молитв достигается».
«Таким людям следует задуматься над тем, что их доверие Богу тем меньше, чем больше влияния они приписывают внешним суетным обрядам. И потому они не добиваются у Бога того, чего желают». Найдутся такие, которые молятся больше ради того, о чем просят, чем ради славы Божьей… Лучше было бы употребить свою энергию на более важные вещи: например, очистить свою совесть и осознать соделанное с точки зрения спасения… Господь обещал нам в Евангелии: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф 6, 33). Эта просьба о вечном спасении более всего угодна Богу, и нет лучшего способа получить то, чего желает наше сердце, чем направить всю силу нашей молитвы на то, что наиболее угодно Богу. Тогда Он не только пошлет то, о чем мы просим Его, но и все, что Он считает для нас полезным и благотворным… «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Пс 144, 18). Но истинно призывают Его только те, кто просит о высочайших
Св. Хуан размышляет также о проповедниках, которые побуждают нас служить Господу. Чтобы принести пользу народу и не стать жертвой суетного самодовольства, проповедник должен помнить, «что сие есть духовная работа, а не словесное упражнение». Для того чтобы проповедь подействовала, необходимо, конечно, и восприятие ее со стороны слушателей, но все же самое главное – правильное ее составление проповедником. Если она не проникнута духом истины, самое возвышенное учение и самый совершенный смысл не возымеют действия. Чем более праведную жизнь ведет проповедник, тем лучший плод приносит его проповедь, вопреки низкому стилю и недостатку красноречия. Прекрасный стиль, возвышенное учение и его прекрасное изложение пленяют только тогда, когда во всем этом говорит дух благочестия. «Но без этого, хотя бы проповедь доставляла удовольствие чувству и разуму, очень мало из ее смысла сообщается воле… Звучащие слова сами по себе не имеют силы воскресить мертвого из гроба». Святой не хочет тем самым принизить значение хорошего стиля, возвышенного красноречия и прекрасно подобранных слов. Все это «для проповедника, как и для любого, кто занимается делом, имеет значение, поскольку хороший стиль и удачные обороты возвышают даже падшие и испорченные вещи, а плохой стиль портит и губит добрые».
§ 2. Взаимное освещение духа и веры
На этом «Восхождение на гору Кармель» неожиданно обрывается. Не был этот труд закончен в принципе или до нас не дошел полный манускрипт – остается неизвестным. Глава о радости не дописана до конца, об остальных страстях ничего не сказано. Последующие главы о бездеятельном очищении, упоминаемые в тексте, в этом произведении также не нашли реализации. Вместо этого мы имеем дополнение к сказанному в виде трактата «Темная ночь». В тексте «Восхождения» бросается в глаза, что он лишь поначалу представляется непосредственным комментарием к стихотворению, но постепенно все больше удаляется от него, следуя за течением мысли автора при обсуждении поднятых вопросов. В этом смысле «Темная ночь» дополняет «Восхождение». В последних частях «Ночи» строфы стихотворения действительно служат некоей связующей нитью. Но разъяснение первой и третьей строф обрывается так же внезапно, как и «Восхождение», посреди рассуждения о радости. Незаконченность и некоторая неупорядоченность обоих трудов объясняется обстоятельствами их написания и методом автора. Св. Хуан писал их не как поэт, который хочет выстроить всесторонне продуманное и гармоничное целое. Он также не намеревался в качестве богослова создать мистическое учение или в качестве философа и психолога – четко выстроенное описание страстей. Он писал как духовный отец и учитель – для своих духовных детей. Он хотел, следуя их просьбе, прокомментировать свое духовное песнопение, основываясь на внутреннем опыте, который находил выражение именно таким образом, хотел перевести образы в категории абстрактного мышления и только в процессе работы заметил, какие дополнительные соображения необходимы и что еще должно быть постепенно объяснено, чтобы то, о чем он говорит, стало понятным. Так, он мог в некоторых местах кружным путем зайти дальше, чем изначально намеревался. Но он никогда не терял из виду основную нить повествования, стойко сдерживал живые движения духа и укрощал переполняющее его изобилие мыслей. Необходимо помнить, что он писал свои трактаты в те годы, когда был наиболее загружен всякого рода должностными обязанностями и внешними делами. У него явно не оставалось времени для спокойного сочинительства, последующей редактуры и сопоставления разных частей текста. Вполне вероятно, что если после долгого разъяснения он терял нить повествования и не мог найти ее, то брался за второй труд вместо первого. Обо всем этом необходимо помнить, чтобы найти верный подход к анализу произведений святого.
Мы пересказали, что говорит св. Хуан в «Восхождении» о вступлении в Ночь духа, чтобы выяснить, как он понимает слова «дух» и «вера». Вера – это путь через Ночь к единению с Богом; в ней происходит мучительное новое рождение духа, его преображение и переход от естественного к сверхъестественному бытию. Размышления о духе проливают свет на веру и наоборот. Вера предполагает отказ от естественной деятельности духа. В этом отказе состоит деятельная Ночь веры, самостоятельное следование за Крестом. Чтобы сделать понятным это отречение, а вместе с ним и веру, необходимо проанализировать естественную деятельность духа. С другой стороны, вера своим бытием доказывает возможность духовного бытия и деятельности духа, превосходящих естественные, – таким образом, разъяснение того, что есть вера, приводит к новому видению духа. Тем самым становится понятно, почему о духе в разных местах говорится по-разному. На первый взгляд, это может показаться противоречивым и непродуманным; в действительности же это объективно необходимо. Поскольку духовное бытие есть жизнь и преображение, познание его невозможно уложить в застывшие определения, а нужно самому учиться этому постоянному движению и искать его емкое выражение. То же самое относится и к вере. Она сама является духовным бытием, а потому и движением: восхождением на все более отдаленные вершины и падением во все более глубокие пропасти. Поэтому познание должно искать для своего выражения различные способы, насколько вообще возможно его адекватное выражение. Св. Хуан де ла Крус говорит, что только в глубочайшем созерцании нам может открыться сущность веры.
В первую очередь необходимо объяснить, что такое духовная деятельность. Она определяется общим составом душевного и духовного бытия. Св. Хуан пытается истолковать это с помощью дошедших до нас терминов схоластической психологии, которые были известны ему со времен учебы в Саламанкском университете. Душа есть реальность с различными силами: низшими и высшими, или чувственными и духовными. Силы как нижней, так и высшей «части» подразделяются на познающие и желающие. (Св. Хуан не дает четкого определения, но это вытекает из его объяснений.) «Чувства» – это телесные органы чувств, но в то же время и «оконца» души, через которые она получает знания о внешнем мире. Таким образом, «чувственность» свойственна и телу и душе, но телесная сторона сравнительно мало рассматривается св. Хуаном. Кроме впечатлений, которые передают знание о доступном восприятию мире, к чувственности относятся также наслаждение и страсть, вызываемые в душе этими чувственными впечатлениями. Как уже было сказано, в первую очередь под Ночью чувств имеется в виду чувственность в этом, втором значении: в первую Ночь душа должна освободиться и очиститься от страстей и желаний получить чувственное удовольствие. Это ограничение вполне обоснованно, поскольку наслаждение и желание можно испытывать, уже находясь в стадии исключительно чувственной душевной жизни (которая есть и у животных). Осознание же, напротив, даже низшей формы чувственного восприятия невозможно без духовной деятельности. Кроме того, то, что душа без усилия, сама по себе «принимает», и есть страсть и наслаждение.
Чувственное осознание невозможно без духовной деятельности: из этого складывается тесная взаимосвязь «высшего» и «низшего» душевного бытия. Это не этажи, построенные друг над другом. «Высшая» и «низшая» части – только пространственный символ того, что само по себе имеет непространственное бытие. Св. Хуан четко указывает, что «о душе, как и о духе, нельзя говорить в категориях «высоко» или «низко»… как о телах, имеющих пространственную протяженность». Чувственное и духовное действия в естественной сфере тесно переплетены друг с другом. Хотя «оконца» чувств и не приводят к познанию телесного мира, если сквозь них не взирает дух, все же они необходимы, чтобы смотреть в мир. Иначе говоря: чувства поставляют духу материал, над которым он работает. Следуя за блж. Августином и обходя св. Фому Аквинского, св. Хуан в качестве третьей духовной силы – наряду с разумом и волей – выделяет память. В этом не следует искать глубокого противоречия, поскольку речь идет не о действительном разделении души, но о различных видах ее деятельности и применении той или иной силы в разных направлениях; можно привести доводы в пользу обоих способов разделения. Без изначального действия памяти – сохранения информации – были бы невозможны ни чувственные впечатления, ни духовная деятельность. Поскольку и то и другое выстраивается во временной последовательности, необходимо, чтобы происходящее в данную минуту, говоря упрощенно, не исчезало бесследно, а сохранялось. Для деятельности разума как таковой (сравнений, обобщений, выводов и т. д.) также необходима работа памяти: воспоминания и свободное изменение их с помощью фантазии. Но здесь мы не будем развивать эту тему. Об этом было сказано для того, чтобы объяснить, что в памяти нужно различать чувственные и духовные действия; и те и другие включаются и в иные области души. С другой стороны, эти действия не являются познанием, но лишь подручными средствами для него. (То же самое можно доказать и для взаимоотношений памяти и воли.) На этом основано выделение памяти в самостоятельную область души. Для блж. Августина, кроме того, определяющим для трехчастного деления памяти был троичный образ Бога, для св. Хуана – соотношение трех духовных сил с тремя богословскими добродетелями. Таким образом, мы подошли к самому главному пункту его духовного учения.
В своей естественной деятельности дух привязан к чувствам. Он воспринимает то, что они предоставляют ему, сохраняет воспринятое, при случае вызывает его из памяти, сопоставляет с другим, изменяет и благодаря таким сложным действиям производит осознание, выносит суждение и делает выводы, то есть осуществляет собственно работу разума. Точно так же воля работает над тем, что предоставляют ей чувства, – она находит в этом радость, пытается взять над этим верх, испытывает боль от утраты, надеется на обладание и боится потерь. Но призвание духа состоит не в том, чтобы постигать тварные вещи и радоваться им. То, что он этим ограничивается, – извращение изначально присущего ему бытия. Духу необходимо освободиться из плена и подняться к истинному призванию, для которого он сотворен. Его взгляд должен стремиться к Создателю. Ему одному дух должен отдать себя и все свои силы. Этого он сможет достигнуть с помощью постепенно прогрессирующего самосовершенствования и последовательных лишений. Бог посылает для этого необходимую помощь и совершенствует работу, но она требует и соответствующего духовного труда от человека. Дух должен быть лишен всего, что занимает его естественным образом, а воспитать его необходимо для познания Бога и нахождения радости в Нем одном. Естественным силам предлагается нечто, что сможет их привлечь и удовлетворить более, нежели то, что они познают и чем наслаждаются естественным путем. Вера указывает разуму на призвавшего все к бытию Творца, Который Сам по Себе бесконечно больше, величественнее и достойнее любви, чем все остальное, вместе взятое. Вера учит разум познавать свойства Бога, все, что Он сделал для человека и чем человек обязан Ему. Что в таком контексте означает «вера»? То, что нам дается для веры, – воплощение всех ниспосланных через Откровение, провозглашенных Церковью истин: «Fides, quae creditur!» [16] . Если разум принимает то, что ему предлагается, не будучи способным познать это с помощью своих естественных сил, то он делает первый шаг в Темную ночь веры. Теперь это «fides, qua creditor» [17] , живое действие духа и соответствующее длительное состояние (обыкновение или добродетель веры): убеждение в том, что Бог есть (credere Deum) [18] , и убежденное принятие того, чему Бог учит через Церковь (credere Deo) [19] . С такой жизнью веры дух возвышается над естественной деятельностью, но пока еще не отрывается от нее. Естественные силы многое получают в новом мире, который им открывает вера, – богатейший новый материал для обработки. Эта работа, в которой дух внутренне усваивает себе содержание веры, есть созерцание. Воображение в подробностях рисует духу события истории спасения, старается воспринять их всеми возможными чувствами, обдумывает с помощью разума их значение и те требования, которые они предъявляют к личности. Тем самым воля побуждается к любви и решению организовать жизнь в соответствии с духом веры. Св. Хуану известна еще более высокая форма созерцания: по природе живой и наделенный большими способностями дух глубоко погружается с помощью разума в истины веры, всесторонне осмысливает их в диалоге с самим собой, развивает, додумывая с помощью логики, и раскрывает их внутренние взаимосвязи. Еще легче, жизненней и продуктивней эта деятельность становится, когда Святой Дух окрыляет и возносит дух человека. И тогда он настолько ощущает себя в руке некой высшей силы и освящается ею, что ему кажется: теперь уже не он действует, но в нем действуют наставления, воспринятые через Божественное Откровение.
16
Вера, в которую верят (лат.). В более широком смысле – объективная сторона веры.
17
Вера, посредством которой верят (лат.). В более широком смысле – субъективная сторона веры.
18
Верить в Бога (лат.).
19
Буквально – верить Богу (лат.).
То, что дух тем или иным способом смог воспринять в созерцании, останется с ним надолго. Это намного больше, чем просто сокровище сохраненных истин, которые при необходимости могут быть извлечены из памяти. Дух – а в широком смысле слова это слово означает не только разум, но и «сердце» – благодаря постоянному упражнению приблизился к Богу, он знает и любит Его. Это знание и любовь стали частью его бытия, как взаимоотношения с человеком, с которым долго живешь и к которому глубоко привязан. Таким людям уже не нужно что-то выяснять друг про друга или думать друг о друге, чтобы понять, проникнуть друг в друга и убедиться в достоинствах другого. Им почти не нужны слова. Каждая новая встреча заново открывает им глаза и усиливает любовь. Хотя узнавание каких-то новых черт еще возможно, оно происходит будто само собой, для этого больше не нужно ничего предпринимать. Так же выглядит и общение души с Богом после длительного упражнения в духовной жизни. Ей больше не нужно созерцать, чтобы познать и полюбить Бога. Путь остался позади, а она отдыхает у цели. Лишь только она отдается молитве, как в то же мгновение оказывается с Богом и пребывает, любовно отдавая себя, в Его присутствии. Ее молчание намного дороже для Него, чем слова. Это и есть то, что сегодня называют «приобретенное созерцание». (Хуан де ла Крус не использует этого понятия, но точно его описывает.) Это плод собственной деятельности духа, который, однако, возникает и поддерживается с помощью благодати. Когда нас достигает весть веры, Божественная истина, полученная в Откровении, – это и есть благодать. Именно она дает нам силы принять весть веры и стать «верующими» – хотя мы и совершаем этот акт свободным решением. Без помощи благодати невозможна никакая молитва и никакое созерцание. И тем не менее все зависит от нашей свободы и происходит с помощью наших собственных сил. От нас зависит, предадимся ли мы молитве, захотим ли остаться в «приобретенном созерцании» и как долго. Если мы рассмотрим теперь это созерцание – спокойную, любящую самоотдачу Богу – само по себе, то можем считать и его одной из форм веры, fides qua creditor: не credere Deum (хотя, конечно, вера в существование Бога является при этом необходимым условием и включена в это понятие) и не credere Deo (хотя это есть выражение всего того, что мы в вере приняли как Богооткровенную истину), но credere Deum, то есть верой в Бога в смысле отдачи себя Богу в вере.
Это самое высокое, что может быть достигнуто в жизни по вере благодаря собственной деятельности, – когда на этой основе и как логическое ее следствие собственная воля отдается воле Божественной, упорядочивается все, что делается и что оставляется в соответствии с Божественной волей. Это уже возвышение духа за пределы естественных условий бытия. Истины веры сначала приближают к нам Бога с помощью образов, сравнений и понятий, перенятых от тварных вещей. Но они также учат нас, что Бог больше всего сотворенного, всего понимаемого и постигаемого разумом. А потому нам необходимо оставить творение и все наши силы, которыми мы постигаем творение, чтобы подняться в вере к Богу, непостижимому и невообразимому. На это не способны ни чувства, ни разум, если мы под ним понимаем способность к понятийному мышлению. В верующей самоотдаче непостижимому Богу мы становимся чистым духом, освобожденным от всех образов и понятий, – а потому оказываемся в темноте, поскольку мир наших повседневных воззрений состоит из образов и понятий, – духом, освобожденным также и от обилия разнообразных сил, действующих в нас как механизм, духом, единым и простым, ведущим жизнь, которая есть познание, памятование и любовь, слитые воедино.