Не к ночи будь помянута
Шрифт:
– Позже посмотрим. А что узнать?
– Ну, просто… как там. Что делается. Кто там есть.
Да там, поди, все на ушах стоят и морги обзванивают! Если я приду и праздно поинтересуюсь, что тут собственно происходит, меня придушат и зароют в палисаднике.
Я молча ввёл и закрепил иглу, отрегулировал поступление. Ада, похоже, приняла молчание за знак согласия и некоторое время молчала.
– Герман, у вас есть газеты?
– Зачем тебе? Папье-маше мастеришь?
– Посмотрю, что в мире делается.
– Ничего хорошего
Она призадумалась.
– А можешь показать, как пользоваться этим? Хотя бы немного.
– А ты не умеешь? – я оглядел её недоверчиво. Может, она из староверческого скита или из монастыря? Хотя, у любого уважающего себя монастыря давно есть свои сайты.
– Нет. Но если тебе некогда…
– Кое-что покажу, если хочешь.
У Ады загорелись глаза. Это меня развеселило. Хрен, конечно, редьки не слаще – она и тут может что-нибудь выкинуть, но хотя бы, может быть, не будет отпускать свои хитромудрые закидоны. Я соорудил из коробки от маминых сапог столик прямо на постели и поставил ноутбук перед девочкой.
Техника, похоже, зачаровала ребёнка. Сначала я поставил ей «рисовалку». Она быстро освоилась и изобразила криворылого всадника на коне, похожем на крысу. Ещё через полчаса она свободно печатала, причём без ошибок, и порывалась это делать двумя руками. Я деликатно заглянул. Она шпарила «Онегина», причём не про дядю, который занемог, а откуда-то из середины! Обалдеть. А потом ещё какие-то стихи про листья всех цветов, но уж это я не узнал.
– Куда ты? Капельницу снесёшь! А говорила – не умеешь.
– Да её пора убирать. Вынимай.
Прижав ваткой, я осторожно вытащил иглу. И вновь – внимательный серьёзный взгляд.
– Что? Больно?
– Да нет. Просто смотрю. Я хорошо печатаю, но только на печатной машинке.
Я чуть не упал!
– Ты серьёзно?
– А что тут такого?
– Где ты её нашла? Музей ограбила?
– Почему? Это моя машинка, правда, я давно на ней не работала, но вот, как видишь, кое-что помню.
– С ума сойти!
Я поймал себя на мысли, что девочка она забавная, не глупая и не развязная. Говорит немного странно, но, в целом, создаётся впечатление, что передо мной человек с развитым мозгом и начитанный. С такими легко общаться, как с Серёгой, например.
Надо было, однако, съездить на работу, и я задумался – что с ней делать. Оставлять одну до вечера опасно, брать с собой – она ещё слаба, да и неприятностей от шефа можно огрести. Я решил, уж было, наплевать на всё и не ездить, но вдруг она снова глянула на меня своими прозрачными глазищами, словно отсканировала.
– Не беспокойся, я тебя не ограблю и не сожгу дом. Торжественно клянусь. Если надо – иди.
Как и тогда, в случае с тумбочкой, у меня мурашки пробежали по коже.
– И не упаду в обморок, обещаю.
Как же так?
– Думаю, без меня обойдутся, –
– Поезжай. Всё хорошо.
– Ну ладно. Постараюсь быстрее. Да! Я тебе оставлю телефон. Сейчас, только заряжу. Это мой старый. По телефону-то звонить умеешь или в вашей пещере связь была плохая?
Она сначала уверенно кивнула, но когда я протянул ей свой старый мобильник, снова вытаращилась как баран на новые ворота.
– Ох, нет. Только не говори мне, что ты и с этим не знакома.
Она покрутила телефон и так, и эдак.
– А кнопки? Как включать?
Я от души рассмеялся.
– Ну, знаешь, ты и чудо!
Я включил экран, и по нему заплескались морские волны. Ада была похожа на дикаря, перед которым потрясли стеклянными бусами.
– Это телефон? – спросила она недоверчиво.
– Так. Ладно. Посвятим ещё час развитию технической мысли. Внимание, фото на память! Улыбнись!
Включив режим фотографирования, я несколько раз с разных ракурсов щёлкнул её. Потом придвинулся поближе и снял нас вместе. На фото она получилась ещё худее, глазастее и удивлённее, а я улыбался до ушей. Ада внимательно, нахмурив брови, рассмотрела снимки.
– Без кнопок… Можно я сама?
– Сейчас освоишься, потом за уши не оттащишь. Как же ты жила-то, господи…
Когда я уходил, Ада вдруг сказала:
– Нет. Не езди. Я передумала.
– Нет, так нет, – ответил я, закрывая дверь. Это уж мне теперь было решать.
Вечер прошёл в тёплой дружеской атмосфере. Я приехал со своей шабашки сразу как смог. Решив, что нечего мне подставляться под гнев Адиной родни, в её дом пока наведываться не стал. В конце концов, сами виноваты – довели девчонку до ручки.
Мы поужинали, потом посмотрели новости по телевизору. Я веселился вовсю, наблюдая, как Ада буквально ловит каждое слово комментаторов, прилипнув к экрану. Потом я пощёлкал каналы, оставил её смотреть про животных на ВВС, а сам засел делать курсовик. Позвонил Серёга, спросил, как дела. Я сказал, что тётка уехала по святым местам, а у Ады всё хорошо.
– Тётка? – повернула голову Ада.
– Ну да, твоя мать, – пожал плечами я.
Мы рассмеялись.
И тут раздался звонок в дверь.
Ада сразу застыла, как тогда на кухне с куском хлеба. Кого это принесло на ночь глядя? Я нехотя встал и пошёл в прихожую.
– Кто?
– Аня. Открывай.
Вот не раньше, не позже!
– Надо же! А что случилось?
– Я тоже рада тебя слышать и видеть. Не паясничай, я пиццу принесла! Мириться будем.
– Не хочу, – сказал я.
– А я хочу. Если не откроешь, буду кричать. Раз, два, три. Ааааа!
– Сейчас, я не одет!
– Ой, чего я у тебя не видела!
Я приоткрыл дверь и высунул голову. Аня стояла – стройная, свежая и душистая, прямо майский цветочек. По плечам рассыпались золотые волосы. Вырез шёлковой блузки красиво открывал грудь.