Не любите меня! Господа!
Шрифт:
— Со счастливым избавлением от тюремных приключений.
Юлия обернулась. Конечно! Кто еще мог так ехидно прошипеть у неё за спиной. Отец Натали. В кого дочь — такая же ехидна.
— Думаю, что больше не доставлю вам удовольствия так издеваться ни надо мной, ни над моими близкими. — Юлия с вызовом глядела на него. — Я намерена по возвращению отца рассказать ему все честно о ваших подвигах.
— Но помилуйте, — отец Натали смеялся ей в лицо, — ведь это надо еще доказать. И потом — не нужны вы мне больше, поверьте, у Натали все наладилось, она счастлива с мужем.
— Думаю, что отец поверит мне на слово, думаю, его связей в Петербурге хватит, чтобы лишить вас и власти и поддержки ваших благодетелей. Веселитесь! Недолго вам осталось!
Отец Натали расхохотался:
— Глупая, такая же, как и все женщины. — Он развернулся и пошел к месту сбора охотников на селезня. Затрубил рожок. Дамы и кавалеры на лошадях выехали в сторону большого оврага, за которым было поле. Охотники на дичь направились к речному берегу. Нужно было сделать засаду, чтобы подпустить дичь близко. Отец Натали отделился от остальных. Его собака нетерпеливо виляла хвостиком и рвалась с поводка.
— Идите, господа! Я присоединюсь к вам позже — хочу пройти на косу — там мои мужики вчера видели много утки.
Юлия развернула коня и поскакала в противоположную сторону, вместе со всеми остальными. Юсупова не было ни среди тех, ни среди других. Она остановилась и спешилась. Где он мог быть. Дурное предчувствие, которое мучило её, становилось все сильнее. Она решила не ехать, а ждать возле шатра. Расстелив покрывало, она села на траву и стала смотреть вдаль.
Отец Натали почти добрался до речной косы. Придерживая собаку, он шел осторожно, стараясь не хрустнуть веткой. Густые заросли плакучей ивы и кустарника мешали быстрому передвижению, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы потихоньку проложить себе дорогу. Азарт охотника в нем был очень велик. Он издалека видел, как черно было от птицы в заливчике перед косой — большая, очень большая стая. В основном самки — самцов считанные единицы.
Он подкрался на расстояние выстрела. Сняв ружье с плеча прицелился…
— Бог в помощь! Что ж это Вы, господин начальник управления в самок целитесь — по правилам бить можно только селезня.
Советник обернулся. На него в упор смотрел Юсупов.
— Вы мне стаю спугнете, убирайтесь!
Выстрел, прозвучавший как щелчок кнута, отразился эхом и черная стая поднялась с воды, направляясь в сторону расположения остальных охотников. Через несколько минут оттуда зазвучали выстрелы. Несколько птиц упало в воду.
— Промах! — советник в сердцах плюнул.
— Ну что ж, значит удача сегодня на моей стороне!
— Вы еще здесь?
— Да и разговора у нас с Вами не будет. Живым отсюда вернется один из нас.
— Да вы что! Вы сумасшедший! — глаза советника округлились, он оглядывался вокруг, явно ища помощи.
— Никого — не так ли. Правосудие в нашем государстве зависит от того с кем ты водишь дружбу и как плотно набиты твои карманы. Я, собственно, просто ставлю вас в известность, что должен просить у вас сатисфакции за все те гнусности, которые в свойственной вам манере вы организовали против Юлии Григорьевны.
— Вытянувшееся от удивления лицо отца Натали, скорчилось в смешливой гримасе.
— Ромео! Подумать только! Какое благородство!
— Полно, сударь. Я предлагаю вам выбор.
— Интересно послушать!
— Стреляться здесь, сейчас …
— Или?
— Или русская рулетка. Что вам больше по душе.
— Вы болван, если вы думаете, что я соглашусь на эту глупость.
Илья подошел к нему вплотную и взял за грудки.
— Тогда я вас просто убью. Вы не вернетесь живым. Я просто даю вам равную со мной возможность.
— Как оригинально. Если вы меня застрелите, то свалите на несчастный случай, а если русская рулетка- самоубийство. Вы не учли одного. Я не так благороден. Валяйте, убивайте.
— Не сомневайтесь, моя рука не дрогнет, — он вытащил патрон с жаканом и вставил в ружье.
Делано отвернувшись, советник метнулся в сторону остальных охотников. Илья взвел курок. Мгновенно на этот звук отец Натали обернулся и выстрелил. Плечо Ильи окрасилось кровью. Ответный выстрел прозвучал практически сразу. Советник, с пулей в груди упал в камыши навзничь. Илья подошел ближе. Колючие серые глаза отца Натали смотрели в небо. Илья закрыл их и пошел прочь. Кровь тонкой струйкой стекала по плечу.
— Ну, вот и все! Ты получил свое! Прости меня господи! Сотни спасенных и первый убитый…
Плечо горело. Царапина. Ничего страшного, однако в ружье советника тоже была пуля а не дробь. Он убил человека…впервые…ради Юлии…
Гремевшая вокруг канонада выстрелов не привлекла внимания ни к нему, ни к месту происшествия. Илья, оглядевшись вокруг, быстро скрылся в своей палатке. Плечо ныло. Он забинтовал рану и снял окровавленную рубашку. Засунув её в охотничью сумку и надев темную куртку, Илья здоровой рукой забросил сумку далеко в камыш. Закрыв глаза, он полулежал в палатке. Семенов с утра его видел. Он сказал начальнику, что будет чистить оружие и готовиться к охоте на утку. Надо немного отлежаться. К вечеру надо будет вернуться, чтобы и остальные увидели его…
Юлия сидела у шатра и безуспешно пыталась высмотреть Илью. Все разъехались, кто на реку, кто в поле, остались только лакеи и слуги, которые суетились, накрывая перед шатром деревянные наскоро сбитые столы к вечернему сбору охотников. Белоснежные скатерти обильно уставлялись графинами с водкой и клюквенной наливкой. Белое виноградное вино в кувшинах и графины с перцовкой стояли в великом множестве. Хрустальные фужеры и китайский фарфор были накрыты салфетками, чтобы мошкара и сухой прошлогодний лист, случайно упавший с ветки, в них не угодил. Тут же повара чистили картошку и потрошили рыбу. Рядом горели два больших костра, над одним из которых повесили большой котел под шурпу. Ее очень любил Истомин старший и есть и готовить, он привез рецепт еще с первой войны с Кавказа. Правда приехав, он переделал его под местные условия и вместо говядины в шурпу стали класть птицу, ну а название прижилось. Над вторым костром расположили жаровню с вертелом.
Лакей поднес Юлии бокал с шампанским. Она отпила глоток.
— Кого-то ждешь?
Знакомый до боли голос заставил её вздрогнуть. Истомин! Андрей!
Он стоял за её спиной и вымучено улыбался. Она поднялась навстречу ему:
— Господи! Да как же ты здесь! Ты же еще совсем болен, тебе нельзя даже двигаться.
— Я пришел повидаться с тобой и поблагодарить тебя. Пойдем, прогуляемся.
— Нет, только не это! А вдруг твой тесть увидит. Да и потом- до прогулок ли тебе — ты весь переломан был!