Не любите меня! Господа!
Шрифт:
Толпа схлынула к стене, увидев оружие. Посреди камеры лежало истерзанное Колькино тело и Корявый, который сидел, ухватив за шею Юлию и приставив ей к горлу заточку.
— Женщину отдай! — Глаза Юсупова метали молнии. На него было страшно смотреть:
— Женщину отдай говорю!
— Ага, начальник, сейчас…
Прогремел выстрел. Пуля взвизгнула где-то около уха Юлии. Корявый заваливался на бок. Юсупов и караул вошли в камеру и направили оружие на толпу. Илья поднял Юлию с пола, прижал к себе и понес к выходу.
— Кольку. Они убили Кольку.
— Все позади, милая, я заберу Кольку…
Прошла неделя со дня похорон Кольки и Сержа. Юлия не могла успокоиться несколько дней, переживая заново все, что с ней случилось. Одному богу известно, как удалось ей умолить начальника тюрьмы не выдавать её родителям, что с ней произошло. Семенов сначала отнекивался для приличия, но и сам был рад, что все так разрешилось, — он не представлял, что сделал бы с ним Деменев, если бы узнал, что случилось с его дочерью. В тот вечер Илья помог ей раздобыть одежду и привести себя в порядок. Он с удивлением слушал её рассказ о Серже:
— Тебя действительно бережет ангел хранитель. Ведь надо же было такому случиться. Бог привел этого человека в это место…
— Меня-то бережет, но теперь ты понимаешь, — Юлия рыдала ему в плечо, — ты понимаешь. Что все, все кто меня любил или любит — все погибают, или попадают в беду. Не люби меня, Юсупов, прошу…
— Ну, ну, все закончилось, ты дома, а твой дом — твоя крепость, я с тобой. Я прошу тебя выбросить дурные мысли из головы. Ну что со мной может случиться, — это за тобой глаз да глаз нужен!
Он поднял её на руки и закружил по комнате.
— Когда-нибудь ты оттаешь, полюбишь меня, поймешь, что я тебя люблю, и выйдешь за меня!
Он смотрел ей в глаза:
— Выйдешь за меня?!
Она молча уткнулась ему в шею и крепко обняла его. Он прошептал на ухо:
— Сдавайтесь, милое создание! Ваша оборона бесполезна! Вы зря растрачиваете свои силы! Я объявляю вам шах и мат! Выходи за меня, Юленька.
Он кружил её по комнате, словно танцуя вальс.
— Если бы не боялась, что с тобой будет то же, что и со всеми остальными — хоть завтра. Но… я не могу.
— Ты сдашься… — он шептал ей на ухо, и у неё кружилась голова от его близости. — Ты сдашься, и мы будем вместе.
— Ты выяснил, кто такой кум и почему он приказал меня бросить в эту камеру.
— Это заместитель нашего начальника. Как ты понимаешь, я не могу впутывать в это дело полицию, — иначе о тебе сразу все станет известно. В неофициальной беседе он признался, что очень обязан начальнику полицейского управления, так как тот за небольшую услугу погасил его карточные долги. Услугой была ты. Заместитель начальника не знал, что ты — дочь Деменева, он чуть не умер от страха, когда я ему рассказал. Ему сказали, что ты — бедная сирота, помощница доктора, которая приглянулась Бате. Слава богу, что Батя был…
— Не надо о нем, прошу… — Слезы вновь навернулись ей на глаза.
— Ну не буду, не буду, а вот с господином начальником полицейского управления у меня свои счеты…
Юлия узнавала этот взгляд. Илья был страшен. Она поняла — случится непоправимое. Изо всех сил она обняла Юсупова:
— Не смей, слышишь, сумасшедший, не смей! Это страшный человек. Ты не понимаешь с кем связался…
— А я не страшный? Теперь его очередь бояться.
— Не надо, прошу! Не рискуй! Мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы уедем…
— Нет, милая. Прости, но это только моё дело. Моя женщина и моё дело.
Юлия понимала, — спорить было бесполезно. Можно было только как-то держать его возле себя, чтобы он находился при ней неотлучно. Может быть время остудит его пыл. Или… вот еще…
— Я выйду за тебя, если ты откажешься от своей мести.
Юсупов смотрел на неё как на наивного ребенка, который торжествовал, полагая, что перехитрил мудрого взрослого:
— Конечно, родная, — он поцеловал её и прижал к сердцу, — конечно! Ты и так выйдешь за меня. Когда-нибудь обязательно выйдешь!
Номер не прошел. Юлия кипела от возмущения. Мужчина не попался на её такую замечательную уловку.
— Успокойся, я все продумал, это будет не сегодня и не завтра. И у него будет возможность защищаться. Поверь, я не убийца и не самоубийца, но я не могу оставить жить на этом свете человека, который хотел так поступить с тобой. Все, давай закончим на этом…
Открытие охоты праздновала вся знать Екатеринодара. Дамы щеголяли в охотничьих нарядах, сшитых специально для этого события, верхом на лошадях в сопровождении кавалеров, экипированных так, как будто они собирались на медведя, а не на зайца. Свора борзых рвалась с лаем с поводов псарей. Небольшая компания знати стояла отдельно, готовясь к утиной охоте.
— Бить только селезня! Утку не трогать! — Усатый егерь напоминал правила весенней охоты на птицу.
Юлия искала глазами Илью. Его нигде не было, как и Истомина. Она направила своего коня к раскинутому на поляне шатру желто- зеленого цвета, украшенному листвой и цветами. Дамы шептались, недоверчиво глядя на неё. «Неужели правда…», «Дочь самого Деменева работает в…» — обрывки фраз долетали до неё сквозь общий гул и шум ветра. Кавалеры снимали шляпы и кланялись. Она подъехала к Истомину — старшему, который беседовал с её матерью и Семеновым.
— Прошу прощения. Могу я спросить у Василия Семеновича…
— С удовольствием, сударыня, к вашим услугам, — Семенов кинулся к ней и помог спешиться:
— Вы Юсупова сегодня видели?
— А как же …конечно! Мы вместе приехали.
— Где же он, я не могу его отыскать уже почти час.
— Помилуйте, Юлия Григорьевна, верно чистит оружие где-то, он ведь на селезня собирался.
— Понятно… плохое предчувствие преследовало её с самого утра. Юсупов не заехал к ней, а просил о встрече прямо на месте сбора. Теперь его нигде нет.