Не подарочки для полковника. Воронцовы
Шрифт:
— Полина, останься, — бросаю девушке, вжавшейся в стену.
Невеста вскидывается, испуганно глядит карими глазами, радужка которых напоминает кофе с молоком. Остается.
— Иди ко мне, — хлопаю по своей кровати.
Испуганно округляет глаза. Чего это она? Передумала? Испугалась? Трясется вся, но подходит, присаживается.
Глажу ее коленки.
— Жаль, что не в шортиках сегодня.
Девушка алеет, хлопает ресничками.
Меня снова пронизывает ток в двести двадцать вольт. Пользуясь положением больного жениха,
Кожа бархатная теплая, приятная на ощупь. Уверен, что на вкус тоже!
Поля откидывает голову назад, прикрывает в блаженстве глаза. Мое сознание мутнеет. Мотаю головой.
Полинка наклоняется ко мне, зарывается пальцами в волосах моей макушки.
— Мм-м.
Мысли проносятся в голове как шаровая молния.
— Сыграем свадьбу. Через пару месяцев устраивает? — Сердце гремит в ожидании ответа.
— У тебя контузия? — едва заметно улыбается мне.
— Нет! — Мое сознание полностью проясняется.
— Я не готова, — шепчет Полина, осыпая мое лицо поцелуями.
— Что не так? — недовольно интересуюсь.
— Не уверена, что подхожу тебе. Какая из меня жена полковника?
Живот сводит жгучим спазмом. Организм не принимает отказ.
— Я научу тебя быть настоящей женой полковника, — придвигаю ее к себе.
Захожусь в кашле.
Поля прячет лицо у меня на груди, шепчет:
— Я боюсь твоей семьи. Видел, как они меня сегодня одели?
— Поверь, сам иногда боюсь Воронцовых! — глажу девушку по волосам, продолжая кашлять. — Поступим следующим образом, попробуем жить вместе. Свадьбу сыграем летом, когда пацаны приедут к нам на каникулы.
— Спасибо, — в голосе девушки сквозит благодарность.
Глава 24
Полина
— Полина, собирайся, мы уезжаем, — в приказном порядке сообщает моя тезка Полина — мать Михаила.
— Куда, — интересуюсь едва слышно.
— К нам! — безапелляционно сообщает красивая женщина, смахивая крошки с платья.
Сидим за столом в кафе на втором этаже в больнице, где проводим всё свободное время.
Леху забрал тренер. И мне от этого факта только тяжелее. Мальчишка как клей скрепляет наши отношения с Воронцовой. Избегаю оставаться с ней наедине, слишком много вопросов летит в мой адрес.
Похоже, она решила, что я большая лгунья. Впрочем, как ее драгоценный сынок!
— У меня дела, — отвечаю жестко.
— Есть дела важнее, чем мой сын?! — в голосе так много холода, я подмерзаю. Радуюсь, что в брюках и теплом джемпере, в который меня одела она же — моя будущая свекровь.
— Конечно, нет, — начинаю выкручиваться. — Но иногда надо ходить на работу…
— Миша сказал, что вы не работаете, — Полина Воронцова скользит по мне напряженным взглядом. Господи, она думает, что я вру на каждом шагу. Спасибо Мише за подмоченную репутацию.
— Не работала, сидела дома. Но как раз сегодня было намерение немного поработать.
— Чем занимаетесь? Я директор по развитию в Группе Компаний «Медиа Пластек», принадлежащей клану Воронцовых. Может, помогу чем?
— Нет, спасибо. Привыкла сама. — О том, что начальный капитал дала сестра Виталина Красовская — Андреева я намеренно промолчала, чтобы не умолять свои достоинства в глазах свекрови. Похоже, она и так обо мне не лучшего мнения.
— Полина, не буду юлить вокруг да около. Как только мы узнали, что вы не мать наших внуков, пробили вашу персону по всем информационным базам.
— А как насчет защиты персональных данных, — глупо шепчу я.
— Для Воронцовых слишком большая роскошь слепо доверять людям, — женщина касается моей руки.
— Послушайте, я не верю во все эти инсинуации, которые пытался донести ваш муж на суде. Уверена, вы хорошая мать. Сожалею, что дочь выбрала отца! Я знаю, как страшно жить, думая каждую минуту, что вашего ребенка отберут. У моей свекрови Ярославы была такая ситуация в жизни, когда ее свекор выкрал двух детей и пытался шантажировать ее, представляя в глазах общественности плохой матерью. Это самое страшное, что может случиться с женщиной.
В моих глазах застывают слезы. Воронцова задела за самое больное место, влезла в открытую рану, к которой я пытаюсь не прикасаться.
— Вы уже рассказали Мише? — спрашиваю трясущимися губами.
— Нет! Я не враг собственному сыну.
— Расскажете?
— Мне это не выгодно! — неожиданно выпаливает Воронцова, разглядывая собственные холенные ладони.
Слышать из уст этой женщины, матери многочисленного семейства о выгоде смешно. Улыбаюсь.
— О какой выгоде идет речь? — не до конца понимаю, куда она клонит.
— Миша не хочет жениться, а вам удалось каким-то способом заморочить ему голову. Пусть так и будет!
— Из-за внуков? — внезапно доходит до меня.
— Что?.. — невинно хлопает карими глазами с янтарным ободком на радужке.
— Серафима сказала, пришлет детей летом при выполнении условия — Миша должен быть глубоко женат к июню!
— Бинго! Вы меня почти раскусили. На этом и закончим диалог. Нам пора домой, — отбривает, без тени улыбки.
— Живете на Рублевке в большом доме?
— Разве это плохо, когда есть один дом, собравший под своей крышей большую семью? Насколько я знаю, вы тоже не из бедной семьи…
Закусываю губу, не хочу обсуждать сложные отношения в своей семье. Всё равно не смогу ответить чужому человеку на личные вопросы.
Почему не общаюсь с мамой?
Виню ее в том, что у нас с отцом так и не сложились нормальные отношения.
Почему поссорилась с сестрой?
Ревновала ее к отцу.
Почему виню себя в смерти отца?
Потому что реально виновата. Если бы не я, то инфаркт бы не случился.