Не сказка о птице в неволе
Шрифт:
Люцифер смиряет меня ехидным взглядом.
– Но мы с парнями еще не собирались по домам.
– Если ты хочешь кого-то избить, давай меня, – отчаянно предлагаю я.
Антониус хмурится, делает вид что размышляет.
– Избить? Нет… Я собирался кого-нибудь трахнуть, а не избить, хотя… А давай, Мелларк! – внезапно говорит он. – Задница у тебя тоже ничего. Снимай штаны и становись раком!
Кровь приливает к лицу, обжигая щеки.
Дыхание сбивается.
– Что??
Охранники переглядываются, подмигивая друг другу.
– Ты слышал,
Нет.
Нет, нет.
Я. Не. Могу.
Даже. Ради. Китнисс.
Не. Могу.
Отчаянно хлопаю ресницами и стараюсь захватить как можно больше воздуха. Кислорода не хватает.
Они не шутят.
Чувствую, как Китнисс отстраняется – ее руки больше не касаются моей спины.
В камере так жарко, что начинает сдавливать легкие.
И тихо. Очень тихо. Я вижу, как шевелятся губы охранников, и логика подсказывает, что они смеются, но я не слышу их. Я оглушен громоподобным стуком собственного сердца. Бешеный ритм пульсирующей крови, вызывает дрожь во всем теле.
Не могу. Даже ради Китнисс?
– Парни, бросим монетку, кто лишит зад Мелларка девственности? – пробивается в мое сознание гнусавый голос третьего охранника.
Теперь меня попеременно бросает то в жар, то в холод.
– Я бы с большим удовольствие трахнул Сойку, – рассуждает Сэм.
Антониус не согласен.
– Мы же за справедливость, – вступается Люцифер. – Дай парню сделать выбор, чей попец сегодня в игре: его или его подружки?
Господи. Ради Китнисс?
Я различаю глухие всхлипывания у себя за спиной, но не решаюсь обернуться.
Я или Китнисс?
А спасет ли это Китнисс? Что им мешает поиздеваться сначала надо мной, а потом над ней?
– Че тянем, Мелларк? – гаркает Антониус. – Мы заждались, – он проводит рукой по своему паху и, высунув язык, облизывается, глядя прямо на меня.
Понимаю, что меня сейчас вырвет, но пытаюсь побороть рефлексы.
– Короче, становись в позу, – командует третий охранник и, резко приблизившись, с силой толкает меня в плечо.
Оказывается, мое тело почти окоченело – я не могу сбалансировать удар и, пошатнувшись, падаю на четвереньки. Кто-то из охраны награждает меня увесистым пинком сбоку в живот. Скрючиваюсь от боли, позволяю отчаянному стону сорваться с губ.
Китнисс всхлипывает и кидается ко мне, стараясь обнять. Ее теплые ладони накрывают мои плечи, и она притягивает мою голову к себе, так что та оказывается лежащей у нее на коленях.
– А куколка-то переживает за Мелларка, – говорит Антониус.
Он поворачивается к своим парням, они что-то обсуждают, посмеиваясь, и я знаю, что ничего хорошего их совещание не принесет.
Придя к какому-то решению, охранники снова обращают свое внимание на нас с Китнисс.
– Мелларк, подъем, хватит валяться.
Китнисс неуверенно разжимает руки, давая возможность мне выполнить приказ. Я встаю на ноги, и она пытается подняться следом, но у Люцифера другие планы.
– Тебя, куколка, я попрошу остаться как есть.
Мы с Китнисс
– Раз уж мы выяснили, что ты потеряла невинность по нашей вине, – произносит Сэм, – то с нас обучение тебя премудростям любви.
«Неужели снова?» – думаю я.
Хотя на что я надеялся? Что они просто уйдут?
Китнисс смотрит на них затравленными глазами, оставаясь сидеть на коленках.
– Приласкай его, – командует Сэм.
Китнисс бросает на меня непонимающий взгляд.
– Сними с него штаны и поработай ротиком, милая.
Глаза Китнисс расширяются от ужаса, а щеки покрываются бардовым заревом.
Она не сделает этого, мы оба это знаем.
Охрана, видимо, тоже знает, потому что Сэм решает дать Китнисс дополнительную мотивацию: посмеиваясь, он приближается к ней, сверкая электрическими вспышками на конце своей палки. Я не успеваю предупредить ее, когда оружие касается тонкой оголенной шеи. Китнисс вскрикивает, отшатываясь в сторону, и выходит, что она подается на меня, рефлекторно хватаясь за ткань моих штанов.
– Куколка, не зли дядю Сэма, – предупреждает Антониус, – он ведь может эту палку тебе и между ног засунуть. Не хочется поджарить тебя «там», – посмеивается он, – если только ты будешь настаивать на этом.
Лицо Китнисс находится ровно напротив моего паха, она не поднимает головы, но я буквально чувствую обреченность и отчаянье, волнами исходящее от нее. Сэм, похоже, раздражается ее упорством и награждает новым ударом тока. Китнисс всхлипывает, я вижу сверху, что она закусила губы, стараясь не сорваться на плачь, но остается недвижимой.
– Соси, сука.
Она стискивает ткань моих штанов в кулаки, но не пробует раздеть меня, а наоборот, собрав волю в кулак, говорит упрямое:
– Нет.
Я стою как истукан, опасаясь испортить все еще больше.
Обвожу взглядом камеру. Я знаю каждый ее закуток, но снова всматриваюсь: а вдруг где-то появилась дверь, которую я не замечал ранее? Надежда, глупая надежда, которая… Неожиданно в районе сердце вспыхивает огонь. Я охаю, опуская взгляд, и запоздало соображаю, что Люцифер пустил в ход шнур. Короткие, но болезненные укусы сыпятся один за другим, и небольшие фрагменты кожи срезает с плеч и около ключицы, оставляя покрытые сукровицей ранки. Я остаюсь на месте, пытаясь не отступить перед лицом опасности, но мир вокруг заполняет громкая мольба Китнисс:
– Не бейте его… Пожалуйста…
Охранники довольно переглядываются, понимая, что брешь в обороне Китнисс пробита. Ее внутренняя стена дрогнула.
Удары прекращаются, и я чувствую, как Китнисс упирается лбом мне в бедро, пряча залитое слезами лицо. Непроизвольно глажу ее по волосам в тщетной попытке успокоить, но делаю только хуже – она дергается, скидывая мою ладонь, и, сверкнув глазами, яростно пытается стянуть с меня штаны. Ее ногти царапают мою кожу на талии, но это ничто по сравнению с тем, какие рваные раны остаются на моем сердце с каждым открывающимся сантиметром кожи.