Не спите, Иможен! Наша Иможен
Шрифт:
К несчастью для Дженет, трое мужчин ненадолго умолкли, и в тишине они явственно услышали, как часы в холле бьют половину двенадцатого и кто–то крадучись спускается по лестнице. Друзья с недоумением переглянулись и одновременно выскочили из гостиной. Все трое оказались в холле в ту самую минуту, когда Дженет с чемоданом в руке открывала входную дверь. Они притащили девушку в гостиную, и Кит пригрозил избить дочь до полусмерти, если она немедленно не расскажет всю правду, а если эта правда окажется такой, как он подозревает, то ей грозит еще одна, не менее жестокая порка. Чувствуя, что дело может обернуться
— Да ну же, Дженет, моя крошка… — примирительным тоном сказал он. — Неужто вы и в самом деле собирались бежать из дома родителей, из своего родного дома?
— Я здесь слишком несчастна!
Лидберн взмахнул карающей десницей, но Рестон поймал ее на лету.
— Из–за Ангуса Кёмбре?
— Да.
— И вы бежали к нему?
— Да.
— Куда же?
Дженет не могла в одиночку выдержать натиск троих следователей и в конце концов призналась, где ее ждет возлюбленный.
— Ага! — преисполнившись мстительной решимости, воскликнул ее отец. — Сейчас я устрою небольшой сюрприз этому вашему недоделанному Ромео! Положитесь на меня!
Но не успел кипящий от ярости мясник подскочить к двери, как его остановил Рестон.
— Нет, Кит! Вы слишком вспыльчивы. А в подобных делах требуется немалое хладнокровие. Я сам объяснюсь с парнем и попробую ему втолковать, насколько его план аморален.
— Он любит меня, дядя Хьюг! — простонала Дженет.
— Тем более, дитя мое! Если Кёмбре вас любит, значит, должен особенно уважать и не пытаться вовлечь в историю, равно позорную как для вас, так и для нас всех.
Лидберн проводил аптекаря в холл и, когда тот уже собирался повернуть ручку двери, достал из ящика подставки для шляп огромный револьвер, оставшийся у него со времен службы в ополчении.
— Возьмите–ка это, Хьюг… С нынешними юными психами никогда не знаешь, чего ожидать…
И вооруженный револьвером Рестон направил стопы туда, где Ангус прятался в ожидании девушки, не зная, что она уже не придет.
Кит вернулся в гостиную с твердым намерением прочитать дочке хорошую нотацию.
— Дженет, вы глубоко меня разочаровали. Ни я, ни, тем более, ваша мать никогда не ожидали…
Но Дженет, не желая слушать отцовских наставлений, убежала, глотая слезы. Мужчины на миг замерли, задыхаясь от удивления и негодования, потом Гленрозес заметил:
— Лучше оставить ее в покое. Сейчас девочка просто не в состоянии воспринимать что бы то ни было.
Мясник пожал плечами.
— Все женщины — тронутые!
Дермот предпочел сменить тему.
— Вот уж не предполагал в Хьюге такую прыть, обычно он предпочитает действовать тайком.
— Этого требует его профессия.
— А по–моему, с его стороны очень неосторожно броситься ночью, в темноте, на встречу с этим малым.
— Поэтому я дал ему свой старый револьвер.
— И правильно сделали! Кто знает, вдруг этот Ангус Кёмбре вооружен?
Дермот встал.
— А вы не думаете, Кит, что сейчас самое время?
— Для чего?
— Присоединиться к Хьюгу. У меня складывается впечатление, что он ушел уже очень давно…
— Только бы с ним не стряслось ничего дурного!
— Самое разумное — сейчас же это выяснить.
Они, в свою очередь, вышли в холл.
— У
— Разумеется…
На улице они ненадолго замерли, прислушиваясь. Но тишину ночи не нарушил ни один подозрительный звук, и приятели осторожно двинулись вдоль стены. Вскоре они увидели идущего навстречу Рестона.
— Хьюг! — окликнул аптекаря Лидберн, как только на того упал свет фонаря.
Рестон остановился. И почти в ту же секунду прогремел выстрел. Они увидели, как Хьюг поднял руки к голове, повернулся вокруг собственной оси и, словно подкошенный, пыхтя и придерживая внушительное брюшко, опустился на колени, но почти тотчас упал.
— Мертв…
— Не может быть!
Однако, прежде чем Гленрозес успел ответить, невдалеке послышался громкий топот и из тени вынырнул Ангус Кёмбре.
— Что тут происходит?
Друзья налетели на него и схватили за руки.
— И вы еще смеете спрашивать, убийца? — заорал Лидберн.
Глава 3
Самоубийство Мак–Клостоу
Арчибальд Мак–Клостоу спал. И спал он мирным сном человека, не ведающего ни сложностей с пищеварением, ни тяжких забот. Внезапно этот блаженный сон нарушило страшное видение — бедняге сержанту приснилось, что его преследует бешеный бык с головой Иможен Мак–Картри. Арчибальд явственно слышал галоп ужасного зверя, и, судя по все более громкому топоту копыт, тот приближался с угрожающей скоростью. Спасаясь от страшных рогов, Мак–Клостоу отчаянно рванулся, напряг все мускулы и… скатился с постели. В первые несколько секунд, еще в полудреме, Арчибальд не соображал толком, ни где находится, ни — что звук, который он принял за топот копыт, на самом деле исходит от двери полицейского участка, в которую кто–то изо всех сил дубасит кулаками.
У сержанта окончательно испортилось настроение. Он терпеть не мог, когда кто–то осмеливался нарушать его покой. Само собой разумеется, долг повелевал полицейскому спешить на первый же зов, но это не мешало ему питать глубочайшее отвращение к вестникам несчастья. С трудом поднимаясь на ноги, Мак–Клостоу внезапно застыл, вне себя от страха, ибо теперь с улицы донесся крик:
— Пожар!
Сержант мигом вскочил и, сунув ноги в тапочки, кинулся вниз по лестнице (каску он водрузил на голову уже на бегу); Арчибальд подбежал к двери в полной панике — ничего на свете он не боялся так, как пожара.
— Где? — завопил он, едва открыв дверь.
Томас, официант из «Гордого Горца», улыбнулся Мак–Клостоу.
— Это неправда…
— Что?
— Я крикнул «Пожар!», только чтобы вас разбудить.
— А, так вы хотели малость поразвлечься, да?
— Не совсем так, сержант.
Не отвечая, Арчибальд сгреб официанта могучей лапищей, втащил в участок и отшвырнул в глубь своего кабинета, а на возмущенные крики парня ответил лишь градом угроз и оскорблений.
— Ах, так вы там у себя, в «Гордом Горце», вообразили, будто сможете безнаказанно издеваться над сержантом Мак–Клостоу до скончания веков? Думаете, вам позволено будить меня посреди ночи из–за несуществующего пожара и все сойдет с рук?