Не страшись любви
Шрифт:
«Моя дорогая Фрэнки, спешу сообщить тебе, что сейчас, после моего недавнего флирта со смертью, чувствую себя немного лучше. Должен заметить, моя дорогая, что ни что так не прочищает мозги, как сердечный приступ.
И потому, что теперь они у меня несколько прояснились, я решил включить Марка в свое завещание».
Харриет задохнулась и на минуту остановилась. Дедушка умер за несколько месяцев до того, как погиб ее отец. Она стала быстро читать дальше.
«Я попросил Фаншо составить новое завещание. Я оставляю поместье Артуру, а половину денег Марку. Что бы там ни говорила Грей, это будет справедливо. Я не сказал ей об этом новом завещании и прошу тебя тоже не делать этого, Фрэнки. Ты же знаешь свою мать. Я не знаю, сколько мне осталось жить, но, если ты ей об этом расскажешь, моя жизнь превратится в пытку.
Я попросил двух садовников быть свидетелями составления этого нового завещания, и я рассердил своего адвоката, настояв, чтобы оно было в одном экземпляре. Я очень тщательно спрятал его в библиотеке и прошу тебя хранить его для меня, пока мы не встретимся снова. Но я подскажу тебе и дам совет: не спрашивай, по ком звонит колокол.
Как видишь, у твоего старого отца еще остались чувство юмора и дух авантюризма.
До скорой встречи, моя дорогая дочь».
Подпись была неразборчивой.
Харриет ничего не могла понять. Что все это означает? Почему ее мать не затребовала причитающееся ей наследство?
Она опустила руку, и письмо упало на пол. Она нагнулась, чтобы поднять его, и увидела, что на обратной стороне голубой шариковой ручкой нацарапано несколько слов. Другим почерком. Почерком Фрэнки. Подняв письмо, Харриет прочла их. Всего лишь два бессвязных предложения, но Харриет тут же поняла, о чем идет речь.
«Бедный папа. Второй сердечный приступ не заставил себя долго ждать. Роман Хемингуэя тут, но завещания в нем нет. Видимо, мать его уничтожила».
У Харриет на глазах выступили слезы.
Фрэнки догадалась, что речь идет о знаменитом романе Хемингуэя «По ком звонит колокол» и что именно в нем лорд Пауэлл спрятал свое завещание. Видимо, после смерти отца она пыталась найти его в библиотеке, но оно исчезло.
Леди Грейс была вне себя от ярости, когда сын поступил вопреки ее воле… и, конечно же, в приступе гнева уничтожила завещание.
На какое-то мгновение Харриет почувствовала злость, но она быстро прошла. Значит, дедушка все-таки любил ее отца. Это много значит. Но Харриет — она же живой человек — терзала мысль, что злая старуха лишила ее наследства отца. Однако если завещание было уничтожено… Со вздохом Харриет стала продолжать разбирать вещи тети. Фраза «не спрашивай, по ком звонит колокол» не выходила у нее из головы. Почему бы ей не попытаться самой найти завещание? Это будет такое оружие против Джайлза Пауэлла!
Может, все-таки где-то в фамильной библиотеке Пауэллов есть и второй экземпляр романа Хемингуэя? Может, самое первое издание все еще хранится там? Харриет пожала плечами. Почему бы ей не попробовать раздобыть его? Что она теряет?
Ванни прошла мимо заполненной столовой. Она не знала, что Бретт Карвер наблюдает за ней из бара. Она быстро поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась в нерешительности. Затем, преодолев колебания, поднялась на последний этаж и направилась к комнате Бретта.
У нее в кармане был дубликат ключа. Она обычно не носила ключи с собой, но знала, где они лежат, и взяла ключ от комнаты Бретта, чувствуя и неизбежность этого поступка, и раскаяние.
Но она должна, должна все выяснить — раз и навсегда…
Она отперла дверь и вошла внутрь. Осмотрела карманы пиджаков и брюк, но нашла лишь кошелек и смятый авиабилет. Порылась в ящике, испытывая трепет, пока быстро просматривала его белье, но там ничего не было. Следующий ящик. Все то же. Ничего, только вещи.
«Глупость какая. Тоже мне сыщик. Мисс Марпл в молодости». И тем не менее она продолжала искать. Всю свою взрослую жизнь она любила Бретта Карвера и считала, что не может быть с ним. Поэтому, ненавидя себя, она продолжала поиски.
Бретт дошел до верхнего этажа и направился к своей комнате. Он был уже другим человеком, не тем, кто приехал в отель совсем недавно. Он уже не выглядел загнанным и сейчас счастливо насвистывал. Он вновь начал жить.
Подойдя к двери, он сунул руку в карман, чтобы достать ключ. Как много он ждет от вечера! Может, если удастся найти тихий уголок, он сможет опять поцеловать ее.
Ему не важно, как долго придется ее завоевывать. Как часто следовать за ней, куда бы она ни направилась. Сколько проявлять терпения. Теперь она в поле его зрения, и он не собирается…
Он вставил ключ в замок, повернул его и распахнул дверь. Она здесь. Ждет его в комнате. Сидит на кровати.
— Ванни, — мягко произнес он.
Ванни подняла голову. Зеленые кошачьи глаза странно туманны. На коленях у нее какие-то бумаги, а на ковре у ног валяется большой коричневый пакет. Бретт нахмурился: что-то было не так. Закрыв дверь, он подошел к ней.
— Ты был так уверен во мне? — спросила Ванни. Недоуменно посмотрев на нее, он опустился перед ней на корточки, положив руки на свои сильные бедра, и Ванни отвела взгляд. Его серые глаза потемнели.
— О чем ты? — спокойно спросил он, взяв ее ледяные руки в свои.
— Вот, Бретт, — сказала Ванни устало.
Ее голос никогда не звучал так тускло. Ему это не понравилось. Совсем не понравилось. На нее это не похоже. Где та полная огня девушка, которую он любит и так хорошо понимает?