Не твоя девочка
Шрифт:
— Если ты хочешь понять, почему я был так груб с тобой, то давай вначале вспомним, как ты меня встретила в первый раз и во все последующие. Я такого презрения в глазах девушки в жизни не видел.
Я покраснела, припоминая наши с ним ранние встречи. Ну что есть, то есть… Я тоже не подарок, знаю. Но признаваться в этом ну совсем не хочется.
— А ты как хотел?! Ворвался в наш дом, нагло меня облапал…
— Чего?! Не было такого! — вскинулся Богдан, а я захихикала.
— Ну ладно-ладно… Хотя смотрел так, будто облапал.
— Вот не надо тут мне. У кого чего болит.
— Ну да, конечно, и никак не смог пройти мимо моих прелестей…
— Да, никак. Кто виноват, что ты лежала прямо на моем пути?
— Прямо на пути? — я уже смеялась в голос, а Богдан покрывал мои плечи поцелуями, тоже еле сдерживаясь от смеха.
— Ну а потом? Ты хоть в курсе, что был у меня первым?
— Вот, кстати, до сих пор себе простить не могу… — он вдруг посерьезнел, задумчиво накрутил мой локон на палец, — И тебе, между прочим. Первый раз бывает только раз, уж прости за тавтологию. А ты со своим дурным характером все испортила… Нет бы сказать.
— Нет бы спросить, — проворчала я.
Ну вот, я же еще и виновата…
— А кто перед моим лицом ремнем крутил?!
Я выпрямилась и села.
Богдан отвел взгляд, ему явно не нравились все эти вопросы, но отвечать всё же придется. Если уж мы решили начать все с чистого листа, нужно выяснить все эти моменты. Это наше прошлое, от него никуда не денешься, и нужно отпустить все плохое, чтобы дать дорогу хорошему.
— Ну перегнул, согласен. Ты меня прям вывела из себя, вот ей богу, Лиса! Ты вот знаешь, почему я разводился оба раза?
— Знаю… точнее, как это разводился? А разве у тебя не три жены было? И разве они не умерли?!
Глава 10
Вертелецкий закатил глаза и поднялся, чтобы снова налить вина.
— М-да… это я типа Синяя Борода что ли, ты хочешь сказать?
Я смутилась и отвела взгляд.
— Ну это не я, это в городе слухи…
Богдан молча разлил вино, выпил, налил еще и, когда я уже думала, что все, идиллия рухнула, вдруг рассмеялся.
— Ох, Лиска… веришь во всякие сказки. На самом деле все было гораздо проще. С первой женой я развелся, застав ее с собственным другом прямо в нашей постели. Потом уже она заболела и действительно скончалась. Не скажу, что я сильно огорчался по этому поводу, у меня к ней не осталось никаких чувств. Совсем. Умерла и умерла. Тем более к тому времени я уже был женат во второй раз. И представь… все повторилось почти в точности. Только это была не спальня, а офис. И вместо друга-мой личный помощник. Так вот если первая жена ушла без претензий, понимая свою вину, то вторая почему-то обиделась. Я забрал у нее все, что оформил когда-то, чисто из вредности. Дамочка рассердилась, я в ярости выбросил все ее вещи прямо в слякоть ноября. Со второго этажа очень эффектно летело, хочу заметить…
Я слушала молчала, не перебивая, ощущая неведомую жалость к мужу и ярость на саму себя. Надо же… ведь я чуть не поступила с ним так же…
— В общем она про меня распускала слухи ровно до тех пор, пока не попала под машину. Мне шепнули, будто дурочка подумала, что это я её хотел убить, и тут, наконец, успокоилась, испугавшись. Но слухи уже поползли, так что…
— И ты поэтому тогда так рассердился, узнав про Сашку, да?
— А ты как думаешь? Да я был почти уверен, что ты мне изменяешь. Твоя ненависть со дня нашей свадьбы… ты хоть понимаешь, как это все тяжело?!
Богдан посмотрел на меня так, что у меня заболели скулы. Какая же я дура.
— Да если бы не слово твоему дяде, я бы давно с тобой порвал. Даже несмотря на то, что любил тебя беззаветно…
Я встала, подошла, прижалась к нему щекой. Боялась, что отвергнет, дернется в сторону и все разрушится, как миг. Но Богдан обнял меня и прошептал на ухо:
— Как же ты меня мучила…
Я вздохнула… и тут.
— А Лада?
Почувствовала, как он тут же напрягся.
— Лада как оказалась в нашем треугольнике?
— А… Ну ты же понимаешь, что после развода со второй женой я не жил монахом. Но перед нашей свадьбой, естественно, расстался с ней. Она, знаешь ли, тоже была замужем.
— И как же вы вновь сошлись? — спросила не без ехидцы.
— Ну знаешь… после всех твоих закидонов, да ты ведь ко мне как дерьму относилась, Лиса!
Нет, ну чего теперь прошлое ворошить… Я отвернулась к окну и принялась застенчиво болтать ножкой.
— Она как-то позвонила, я злой был. Предложила встретится и вот все по-новой. А потом…
Он вдруг замолчал. Я ждала, когда продолжит, но молчание явно затягивалось.
— Что потом?
— А потом ты вроде какая-то другая стала, бояться меня перестала что ли… пропала эта неприязнь в глазах, презрение. Я же видел, как ты к деду относишься, к другу этому своему, понял, что ты не такая уж и стерва… И решил, что можно же попробовать все заново. Но это уже когда ты уехала, я все переосмысливал, целыми днями тут сидел. Да еще тот случай… ты знаешь, я как представлю тогда, что мог тебя больше не увидеть… я тогда решил, к черту это все, нам нужно все выяснить, быть вместе. Я хотел защищать тебя. А ты снова сбежала.
Вроде бы мы все выяснили и сейчас в тишине слушали как тикают часы на камине. И тут я кое-что вспомнила.
— Можно еще один вопрос?
Богдан отвлёкся от своих мыслей.
— Да? Что? Конечно, задавай.
— Что вы тогда сказали квартирной хозяйке?
Вертелецкий закашлялся, улыбка расползалась до ушей, лицо покраснело.
— Ну?!
— Я… мы… да нет, ничего такого… ты только не подумай.
— Богдан-а-ан! Мы же решили с тобой все выяснить! — я возвышалась над ним, мысленно примеряясь невидимой скалкой.
— Ну ты только не ругайся, ладно?
Я молча кинула, готовая к чему угодно.
— Мы просто сказали, что едем в Швецию, чтобы официально зарегистрировать наш тройничок.
Ах ты гад!
Ринулась на него с кулаками, и он, смеясь, завалил меня на диван.
Ну, Вертелецкий, ну держись! Сейчас я тебе отомщу!
Зима радовала снежными шапками на деревьях, морозным воздухом и ясным солнцем. Проснулась от легкого прикосновения мужа, потянулась, чмокнула его в ответ и отвернулась обратно к стеночке. Слишком холодно, чтобы просыпаться в такую рань.